— Если клан прочтёт те бумаги, то Лангбэрроу станет посмешищем. Оуис приносит много неприятностей, но Вы — еще хуже.
Он внезапно успокоился.
— Я и не жду, что Вы поверите. Но Вы уже прочитали документы и, таким образом, знаете, что я прав. Не зацикливайтесь на нашей семье, мое открытие повернёт всю историю и всех Ваших драгоценных классиков на их головах.
— Богохульство. — Её лицо стало каменным. — Я не знаю, с кем Вы связаны, Глоспин. Но я не позволю Вам распространять эту непочтительную ерунду. Я сама поговорю с капитаном.
— Капитан уже ушёл. Я полностью уполномочен, чтобы трансформировать разум Квинца в мой. — Он взял её за руку. — Ваша преданность весьма трогательна, кузина. Но Вы не можете поспорить с генетическим доказательством. Вы поймёте… шок однажды пройдёт. Наша Семья пригрела змею на груди. И что за змею!
— Он всё ещё жив, и по-прежнему наш кузен. Таким образом, у Оуиса нет законного права! Инносет потеряла обычную сдержанность.
— Вы видели его! В Капитолии Вы встретились с…
— Осторожно, — сказал он. — Это имя запрещено, помните?
Она опустила голову, глубоко вздохнула и попыталась прийти в себя.
— Что случилось с Вашей рукой? — спросила она.
Глоспин отогнул рукав, и Крис заметил, что по всему предплечью проходил воспалённый шрам от ожога.
— Это — пустяк. Несчастный случай на факультете евгеники. Это заживёт. Теперь отдайте мой документ.
— У Вас есть копии, — сказала она.
Глоспин покачал своей старой головой.
— Глубоко в Ваших сердцах Вы знаете, что я прав. Вы опоздали, кузина. Квинц может появиться здесь в любой момент. И после того, как старый дурак прочитает вслух о моём наследовании, я использую своё законное право как новый китриарх семьи.
— Извините меня, кузены, — произнес Оуис, пытаясь привлечь их внимание. — Кто-то сказал, что учитывая, как прошла замена, с тем фактом, что особенности могут вызвать регенерацию, я почти вдвое менее умён, чем они ожидали.
Он сделал паузу и выглядел сбитым с толку.
— Это — комплимент?
— Болван! — Глоспин поднял трость, чтобы ударить Оуиса, но в этот момент прозвучал громкий удар гонга. Дальние двери зала широко распахнулись.
Аркхью схватил Криса за руку.
— Начинается, — прошептал он.
Толпа гостей разошлась, чтобы пропустить кортеж. Во главе, сопровождаемая эскортом почти вдвое выше, шла старая женщина в чёрном, которую Крис видел на кресле-качалке. Она обвела семью злобным взглядом и церемонно прошла вперёд, к высокому постаменту.
— Это бабушка? — спросил Крис.
— Вы имеете в виду кузину Саттралоп? Она — домоправительница. Аркхью начал отворачиваться, но Крис задержал его.
— Думаю, что Вы должны выговориться, Аркхью, — сказал он. — Расскажите обо всём, что, по Вашему мнению, важно. Просто отнеситесь ко мне как к случайному прохожему.
— Моя семья — позор, — сказал Аркхью в отчаянии.
Он кивнул младшей версии себя, которая нетерпеливо проталкивалась сквозь толпу.
— Они получают то, чего заслуживают. Крис пожал плечами.
— Все семьи похожи на эту. Знали бы Вы мою…
Позади Саттралоп заскользили два огромных деревянных слуги (драджи Дома, сказал Аркхью), их угловатые лица было трудно различить в искусственном освещении. Массивный декоративный катафалк между ними, очевидно, двигался самостоятельно. Он был вырезан из чёрного дерева и покрыт внушающими страх животными из различных мифологий. Их эмалевые глаза привлекали внимание. Вырезанный хвост полз позади него. На катафалке сидел высохший старик, которого Крис видел в зеркале Саттралоп.
— Ординал-Генерал Квинц, — предположил Крис. — Как он может быть жив на своих собственных похоронах?
На старике была меховая накидка. Его голова склонилась в сторону, будучи слишком тяжёлой для его худой шеи.
— Он — китриарх семьи, — сказал Аркхью. — Это — выбранная им годовщина смерти. Именно поэтому он едет на церемониальном катафалке. Он не умрёт, пока не прочтёт завещание вслух. Тогда он будет предан земле в семейном склепе под Домом.
— Если он продержался так долго, — начал Крис, хотя сразу испугался ответа, — сколько же ему лет?
Аркхью на мгновение задумался.
— Я не помню. Думаю, что достаточно много. К настоящему времени ему должно быть более семи тысяч.
— Что?! — взорвался Крис. — Семь тысяч лет?
— Плюс-минус сто, — ответил Аркхью. — Не забывайте, что более поздние инкарнации обычно существуют меньше.
— Подождите минуту, — сказал Крис, собираясь с мыслями. — Это случайно не Галлифрей? На лице Аркхью выразилось полнейшее недоумение.
— Тишина! — прокричала Саттралоп и ударила жезлом по полу. — Дом Лангбэрроу приветствует воссоединение семьи на этом торжественном событии, тринадцатой и заключительной годовщине смерти четыреста двадцать второго китриарха Квинцессетианобайолосатугразададеуилангбэрроумаса.
Похожее на руку кресло подкатилось к ней, и она забралась внутрь. Она ждала, пока старик приблизится к постаменту, чтобы начать церемонию.
Крис начал пробираться ближе сквозь толпу, иногда в прямом смысле, таща за собой Аркхью. Он указал на объекты, сложенные возле катафалка Квинца.
— Подарки на годовщину смерти, — сказал Аркхью. — Они будут преданы земле вместе с ним.
Квинц, продолжая покачивать головой, начал обводить взглядом собравшуюся толпу. Через некоторое время семья начала перешёптываться между собой. Саттралоп в глубине кресла нервно сжимала пальцы.
— Ну же? — поторопила его домоправительница. — Ваша аудитория ждёт. Произнесите ту бесконечную речь, которую Вы сочиняли в течение всего прошлого года.
Квинц откашлялся.
— Нет, — прокаркал он.
— Нет? Что значит «нет»? Старик слегка застонал.
— Только, когда соберутся все кузены.
— Мы ждём, — решительно сказала она, как будто старик был наполовину глухим. — Все сорок четыре. Если хотите, можно устроить перекличку.
Он покачал головой.
— Нет. Никакой речи, пока здесь не все кузены.
Раздалось громкое фырканье животных. Катафалк, на котором сидел старик, раздражённо дрожал.
— Драдж! — позвала Саттралоп одного из слуг. — Принесите мне семейный регистр.
Когда существо исчезло вдали, Саттралоп наклонилась к Квинцу. Её лицо светилось яростью. Крис подошёл поближе, чтобы услышать, что она шептала старику.
— Я знаю, что Вы готовы. Я знаю, кого Вы имеете в виду. Это уже обсуждалось. Тот злодей был лишён наследства и изгнан из семьи. Вы сделали это сами.
— Это не было окончательным решением, — проворчал Квинц.
— О, да, это было. Он мёртв — или почти — и он был заменён.
Кузены обернулись, чтобы посмотреть на Оуиса, который глупо улыбался, стоя возле Инносет.
— Решение не было окончательным, — повторил Квинц. — И не будет, пока я не объявлю об этом.
Толпа начинала волноваться. Сообщалось, что Дом Лангбэрроу обсуждался на чрезвычайном собрании Совета кардиналов клана Прайдон.
Кто-то крикнул:
— А как насчёт рождения кузена-замены? Разве законно, если умерший будет ничьим? Кресло Саттралоп подняло старуху высоко над толпой.
— Кто оскорбляет Дом? Смерть Рассилона! Любой, кто подвергнет сомнению честь этого Дома, ответит мне! Вы хотите лишиться наследства?
— И сколь многих Вы сможете его лишить? — перебил другой голос.
— Что насчёт нашего наследства? — крикнул третий, утопая в хоре согласных с ним. Аркхью упал на пол, его скрыл лес рук, поднявшихся, чтобы начать новую панику.
— Пожалуйста, остановите его, — прошептал он. — Я не хочу видеть. Я не могу перенести это. Не снова!
Он неожиданно прыгнул и вцепился Крису в лодыжку. Тот застыл, не имея возможности переместиться, поскольку маленький человек держался за него, не имея сил смотреть на приближающийся ужас.
Внезапно наступила тишина. Квинц изо всех сил пытался спуститься с катафалка. Он позволил оставшемуся драджу спустить его на пол, а затем оттолкнул в сторону с презрением. Саттралоп не предприняла попытки помочь, когда он, хромая, подошел к её креслу и опёрся на спинку.