— Я не могу… Я имею в виду, это трудно. Ты был так… Слушай, мне действительно жаль. Доктор вздохнул.
—. Когда-нибудь, Крис, ты заставишь меня выучить это слово. Это всегда нелегко.
— Не всегда. Что касается Аркхью. Это был другой сон. Это не вещественные доказательства.
— Но ты видел его.
— Он мне снился, да. Я сожалею.
— Снова это слово.
— Он был твоим кузеном.
— Да, но у меня много кузенов. Или было… когда-то. Так что произошло? Крис колебался.
— Слушай… Ну, я имею в виду… О, чёрт. Мы видели убийство Квинца.
— Спасибо.
— За что?
— Ты не сказал, что тебе жаль.
— О. Ты не выглядишь удивленным.
— Из-за Квинца? Нет. Не думаю, что тут есть чему удивляться, несмотря на тот образ внизу в Зале. Ты видел убийцу?
— Нечётко. Это был пожилой человек. Приблизительно метр семьдесят. Но довольно энергичный. Он был одет в чёрное, с длинноватыми седыми волосами, зачёсанными назад.
Доктор молчал.
Крис не видел его лица, поэтому продолжил, — Он нанёс Квинцу удар своего рода кинжалом с двумя параллельными лезвиями. Аркхью узнал его, но не назвал имя.
— Или ему не позволили, — сказал Доктор.
Квинц, кажется, тоже узнал убийцу. Непосредственно перед тем, как ему нанесли удар. Если бы Аркхью успел сказать… Но теперь он мёртв.
— Возможно, убийца добрался и до него.
— Возможно.
Доктор глубоко вздохнул.
— Как твоя голова?
— Прекрасно. Вроде, стало полегче.
— Хорошо. Тогда пойдём и ещё раз посмотрим на Аркхью.
В коридоре внезапно вспыхнул свет. Доктор отодвинул тяжёлый материал и выглянул наружу. По всему коридору зажглись лампы.
— День, — сказал он. — Путь, кажется, чист.
— Что ты собираешься сделать?
— Я? — Доктор мрачно улыбнулся. — Я собираюсь поговорить с Саттралоп о кинжале. Он вышел в коридор, что-то насвистывая.
ПРИМЕЧАНИЯ АВТОРА
Один из тех домов в викторианском стиле, где гости играют в карты, пьют чай и обмениваются любезностями? Совсем нет.
В «Return of the Living Dad» Кейт Орман Доктор, Крис и Роз посещают Сидней в 1966. Крис и Роз не понимают шуток в «Продюсерах» — похоже на все те непонятные неостроумные шутки в викторианских выпусках «Панч». Вы должны жить в этом времени, а не просто посещать его.
Бедный толстый Оуис социально неадаптирован, и чувствует себя намного лучше в окружении вещей и животных, которые не умеют говорить. Он — просто очень крупный ребенок. За эти 673 года, с тех пор, как случилась беда, никто в Доме, кажется, не развивается. Они становятся более бледными и более безумными. И волосы Инносет стали длиннее. Словно время остановилось, когда солнце зашло.
«Сепалчезм» — типичная настольная игра на удачу и умение, получившая галлифрейское название, эквивалентное «аду». Игроки перемещают свои фишки, пытаясь достичь безопасного «дома». Они используют телепатические навыки, чтобы остановить фишки, падающие в ад, когда измельченные трещины открываются под ними. У галлифрейской игры в кости, кажется, свои собственные законы. Восьмигранный кубик может показывать любое число.
Я — вегетарианец с 1988 года. Но как большинство из нас, я по-прежнему могу съесть бутерброд с беконом… если кто-то не опередит меня.
ГЛАВА 17. Вы видели булочника?[39]
Молчаливый протест на верхних скамьях быстро распространился вниз, к подножию Паноптикума.
Любому зрителю сети Общественного регистра тишина, казалось, предоставляла возможность подумать или что-то вспомнить. В огромном, напоминающем по форме барабан, зале Высшего Совета Цитадели Повелитей Времени она была оглушительной.
Канцлер Теорасдаворамилонитен заканчивала доклад о расследовании террористической атаки, когда у присутствующих пронеслась одна и та же мысль. Это были клакеры[40] Аркалиан, всегда готовые раздуть любую проблему, стоит только начать.
Где она? Где она?
Скандирование мысли продолжалось советниками незначительных кланов Дромиан и Серулиан на противоположной галерее и заканчивалось в рядах Патрикс.
Теора попыталась продолжить, но была заглушена. Она ярко выделялась в центре среди молчаливых рядов недвижимых Повелителей Времени. Члены совета и кардиналы. Вес их единственной мысли сильно давил на неё. В прайдонском круге, на чью поддержку она рассчитывала, многие сидели с опущенной головой, ни протестуя, ни соглашаясь. Это воздержание заслуживало большего осуждения, чем любая активная позиция.
Золотой Церемониймейстер, хранитель палаты, который должен был регулировать дебаты, также опустил голову. Охранники канцлера стояли у входа в Паноптикум, переговариваясь о возможном вмешательстве.
Протест продолжался, и Теора упала на колени, не в силах выносить это больше.
— Мои повелители, — попыталась она перекричать шум в своей голове. — Мои повелители, президент занят важными переговорами.
— С кем? — послышался чей-то голос.
— Со своим астрологом-тарилом, — крикнул другой.
— Со своим парикмахером-стилистом, — добавил третий.
— Она планирует открыть посольство для далеков, — усмехнулся советник Аркалиан. Раздались крики «Ни за что!» и «Позор!»
— Но только, — добавил он, — если посол будет правильного цвета! С верхних скамей донёсся смех.
— Уважаемые повелители! — Теора попыталась возразить. — Вы оскорбляете звание президента. Она неустанно работает, чтобы улучшить взаимоотношения Галлифрея с другими мирами, с которыми мы разделяем эту Вселенную…
— Рассказывая о наших слабостях, — выкрикнул кто-то.
— И… и она предоставит отчёт Высшему Совету в надлежащее время. Наступила тишина.
Откуда-то с рядов Патрикс послышался тихий голос:
— Это — оскорбление.
Весь Паноптикум зашёлся в крике.
Канцлер вышла из Паноптикума, пытаясь сохранить невозмутимый вид.
* * *
Лорд Ферейн, директор преданности Небесному Агентству по Вмешательству выключил плазменный экран с изображением сегодняшнего заседания Паноптикума. Он снял со стойки ядро информации.
Альтернативная история Скаро: далеки без Давроса.
Его собственное исследование наиболее стратегически развитой расы в Космосе. Он вставил ядро в невидимое гнездо на стене кабинета и повернул его четыре раза. В воздухе возник новый плазменный экран.
— Пора? — спросил охранник в сером шлеме по ту сторону экрана.
— Да, командир. Время пришло.
* * *
Лила и Дороти находились в мерцающем саду. Голубые и зелёные вспышки света при прикосновениях создавали дымку вокруг них. У света и цвета была структура, которая иногда соединялась в формы — это было и определенно и расплывчато одновременно. Впечатление от вещей. Мысль о вещах. Облака серого и зелёного цвета уплывали в далёкое небо.
— Где мы? — прошептала Лила, и Дороти покачала головой.
— Нереальность, — сказала она. — Как картина.
Воздух здесь был мягким и успокаивающим. Она узнала ароматы жасмина и будлея. Ее чувства, так часто закрываемые против жестокости и резкости, открылись потоку. Из здания Агентства они и K-9 были перемещены в просторную комнату, откуда открывался вид на Готические башни и башенки Капитолия. Секретарь попросил их подождать президента. Спустя мгновение обычная комната была залита этим светом.
Над озером с россыпью зелено-бело-розовых идей, напоминающих связки кувшинок, висели клубы тумана. Между ними виднелось отражение высоких деревьев. Откуда-то издалека слышалась игра на флейте.
Они шли вперёд по густой траве, отодвигая зеленый занавес шелестящих листьев, похожих на мазки кисти, свисающих с воображаемого дерева. Перед ними возник серо-белый мост через зелено-сине-белую воду. На нём стояла молодая женщина в цветочном платье и широкополой соломенной шляпе с красными лентами.