— Как вовремя, — пожаловался Доктор.
— Он лишь на триста лет старше тебя, — неодобрительно заметила Инносет.
— И в третьей инкарнации, — Доктор вздохнул и убрал рисовую лепёшку обратно в карман.
— Ещё вопрос, — сказал Крис. — Почему все кузены называют тебя «Червоточиной»? Доктор застонал.
— Не все мы, — ответила Инносет.
— Почему бы вам не пройтись по библиотеке? — отрезал Доктор. — Я останусь здесь. Тогда у вас будет достаточно места, чтобы обсудить меня!
Оуис не мог поверить в свою удачу. Он только что обнаружил новый и разноцветный шерстяной предмет одежды. И сейчас, свёрнутый в рулон и никем не охраняемый, он лежал на кухонном столе. Одежда, вероятно, со временем улучшилась, значит, после шести с половиной сотен лет она должна быть… что ж, есть только один способ узнать. Он протянул руку.
— Ты слышишь этот шум? — сказал Глоспин. — Как от машины?
Оуис покачал головой, задумавшись, каким образом Глоспин оказался на кухне.
— В былые времена, — продолжил Глоспин, — у воров отрезали пальцы. Один за другим. Чик-чик. Червоточина всегда говорил о былых временах. Если бы он стал китриархом, то, скорее всего, вернул бы старые порядки.
Оуис быстро отдёрнул руку.
— Неважно, — добавил Глоспин. — Он ещё не китриарх. Оуис медленно улыбнулся.
— Будь ты им, он бы никогда…
Сквозь облако пара показалась фигура драджа. Он сердито шипел и жестикулировал.
— Скоро ужин, — произнёс Глоспин, наблюдая за убегающим Оуисом. — Так что не задерживайся.
Доктор спокойно сидел, прислушиваясь к голосам своего друга и кузины, доносившихся из глубины библиотеки. Барсук, его самый старый друг, как страж стоял рядом. Дом затих. Но существует другая тишина, не похожая на спокойствие. Иногда, перед моментом внезапного ужаса или насилия, стихает ветер, птичий крик и наступает полное затишье.
Рябь, распространяющаяся во времени от неизбежного случая.
Саттралоп глухо кашляет в своей комнате. Никакой еды, только отбросы и очистки, для ужина в День Другого. Она сидит на стуле в ожидании приближающегося момента.
Джобиска, превозмогая боль, просунула голову в камин, чтобы взглянуть в телескоп. В вышине, в отдалённой вершине дымохода, она увидела, что небо изменяется из белого в черноё, поскольку приближается туча.
В стеклянном гробу у станка Генерал-Ординал Квинц спит, похожий на труп, пока не настанет время для его возвращения.
Землеройка, сидящая на крышке гроба, испугалась эха рычащего двигателя. Существо стрелой бросилось в крошечную чёрную трещину, где, как знает по опыту, не будет замечено.
Серая фигура в длинной одежде появляется в коридоре на третьем ярусе. Старая и угловатая. Тени, отбрасываемые от плаща, пляшут вокруг.
Саттралоп видит его в своём зеркале. Из миски, что она держит, выплёскивается холодная каша. Доктор сидел и смотрел на дверь в библиотеку.
Когда старик зашёл внутрь, его тёмный плащ медленно качался от невидимого ветра. Декоративная рукоятка кинжала с двойным лезвием торчала из груди. Кровь всё ещё струилась по его одежде.
— Ангелы и амнистия министров хранят нас, — сказал Доктор.
— И что? — ответил Призрак. — Это всё? Никаких извинений?
— За то, что убил тебя?
— За то, что разрушил наши планы.
— Твои планы, Квинц, не мои.
— Всё, над чем я работал. Труд тринадцати жизней.
— Который нынче превратился в пыль благодаря Саттралоп, — Доктор направил луч, имеющий форму сканирующего оружия на призрак. — Будь осторожен, Квинц. Твои экзоплазматические жизни опасно малы. Можно сказать, что они практически отсутствуют.
Призрак сел на стул, не смяв пыльную подушку. Он печально смотрел на Доктора.
— Столетиями этот несчастный Дом производил только слуг и мелких клерков. Но ты отличался. В тебе присутствовали ум и хитрость. Именно поэтому я заботился о тебе.
Во время разговора рукоятка в его груди подпрыгивала.
Доктор фыркнул и поглядел на Барсука, который выглядел спокойным настолько, насколько это вообще могло быть.
— Это не было столь уж ужасно, Квинц. Генерал-Ординал из братства китриархов преуспел.
— О, да. С трудом завоёванное, с трудом удерживаемое положение. Но ты бы, безусловно, смог заменить меня.
— И стать первым в семье кардиналом? Не думаю. Я подвёл свои кланы в области исполнения обязанностей и законов. Я ужасно подвёл их.
— Ты сделал это сознательно. Большинство результатов было вычислено, чтобы выиграть твой проход.
— Тогда чего же ты ждал? — спросил Доктор. — Как только вы поступаете в Прайдонскую академию, как они тут же заставляют забыть всё, что вы знали, и заменяют годами лекций по жизнеспособности панотропической системы.
— Не стоит останавливаться на кардинале. Ты один в этом несчастном Доме мог достичь истинного величия власти.
— Я знаю, что мог, — Доктор подошёл к затемненному окну. Он взглянул на отражение призрака в стекле. — Именно поэтому я испытал облегчение, когда ты лишил меня наследства.
Старик задрожал.
— У меня были такие планы относительно тебя. Не для Дома или этого пресмыкающегося перед Саттралоп Глоспина. Ты. Мой преемник.
— Ты выбрал не того человека, Квинц. У меня были собственные планы. Призрак сердито поднялся со стула, его плащ продолжал развеваться.
— Ты по-прежнему не хочешь извиниться за то, что заставил нас ждать?
— Зачем? Что ты собираешься сделать? Изменишь своё завещание? Если, конечно, оно существует.
— Согласно закону, нельзя презирать мои пожелания.
— Попытайся объяснить это своей семье. И скажи мне, кто на самом деле твой убийца.
— Это был ты, Доктор. Я видел тебя, — на глазах призрака показались слёзы. — Признаюсь, я не ожидал такого. Но я был готов к этому, и принял меры.
— Что за меры?
— Выясни это сам. Однажды ты сбежал, но теперь, когда ты вернулся, мои планы наконец-то смогут осуществиться.
Призрак повернулся и прошёл сквозь закрытую дверь.
— Вот это верно, — сказал Доктор. — Отправляйся обратно на кладбище или куда угодно к духам Галлифрея. Увидим, был ли я прав.
Могильный голос Квинца отозвался эхом из подвала.
— Найди завещание, Доктор. Найди моё завещание.
— Другие называют его «Червоточиной» по той же самой причине, что я называю его «Улиткой».
Инносет шла вслед за Крисом вдоль рядов освещённых книг, пока они не оказались у противоположной стены.
— Вы не обязаны рассказывать мне, — произнёс он.
— В этом нет ничего постыдного. Просто небольшой… — Она сделала паузу. — Просто небольшой физический дефект.
— Да?
— Маленькая впадина на его животе. Похожая на вьющуюся раковину улитки. Крис удивился.
— Но это — всего лишь пупок. Они есть у всех.
Он поднял верх своей цветной рубашки. Инносет, смущаясь, отвела взгляд.
— Нет, — сказал Доктор, глядя на них. — Не здесь.
— Жаль, — ответил Крис и застегнул рубашку. Инносет взглянула на Доктора.
— Кто ты? Рука Омеги действительно существует и прибыла, чтобы забрать тебя?
— Я — твой кузен, Инносет. Она закрыла лицо руками.
— Я не знаю, чему верить. Твои мысли говорят мне, что легенда протянулась и унесла тебя назад в запрещенное прошлое. Если это так, какое повреждение ты вызвал?
Доктор обогнул угол и подошёл к ней.
— Если я был там, тогда я был частью его. Она широко раскрыла глаза.
— И ты оставил нас со всем этим. Как далеко назад ты забрался? Насколько нам известно, ты мог… возможно, ты мог быть самим Другим.
— Не смеши. Ты же знаешь, я всегда хотел путешествовать.
— И, возможно, ты действительно вернулся, чтобы убить Квинца.
— Зачем? — возмутился Доктор. — Потому, что он лишил меня наследства? Да я был бы рад убежать от такой ответственности. Я — противный иностранец, с противными, прогрессивными негаллифрейскими идеями, которыми пропитывал вашу ужасно важную семью!
— Доктор, — мягко прервал его Крис. — Единственный иностранец здесь — я. Но Аркхью признал тебя убийцей.