- Ни чего страшного . Вы мне совсем не мешали, - поспешил я успокоить смущенных ребят.
-Я прекрасно выспался.
- А может и вы с нами. -предложили мне мои спутники ,-
Посидим , о жизни поговорим. И пива еще достаточно . На всех хватит.
- Нет , нет , спасибо - поспешил отказаться я от приглашения ,- я не пью пива . Не люблю . Пиво я действительно не любил , как , впрочем , и все остальное , что хоть как-то было связано с алкоголем.
- Ну , как говорится , было бы приглашение,- развел руками попутчик .
Едва не пронесло меня течение мимо человека знающего где искать мою Лонгою . Но судьба была милостьлива ко мне и на этот раз.
- Лонгоя !?- И замерла рука Олега Валерьяновича , так называли мои попутчики своего старшего товарища . -А зачем тебе Лонгоя .
- Да еду я туда , в Лонгою еду . Родители мои жили там , до высылки, в тридцатые годы. Вот я и хочу посмотреть , что это за земля такая , - объяснил я цель своей поездки.
- Опоздал ты землячек ,- с какой - то затаенной грустью произнес мой попутчик коротко взглянув на меня и что - то жёсткое и одновременно горькое мелькнуло в его глазах. - Опоздал , - повторил он , - нет больше нашей Лонгои . Давно уже нет .Живут там , правда , несколько выживших из ума старух а деревни нет .
- Война ?- коротко спросил я ожидая получить утвердительный ответ.
- Да нет не война ,- отрицательно качнув головой ответил тихо Олег Валерьянович - Сами её. Еще до войны . Война -то , браток туда не дошла. Корни подрубили вот и рухнуло все . Даже дерево без корней и то жить не сможет , а тут живые люди .-
После услышанного говорить уже не хотелось , и я вновь забрался на верх , и глядя в окно постепенно отвлекся от грустных мыслей навеянных словами Олега Валерьяновича. От него я и узнал где мне искать мою Лонгою.
И вот, я стою на пустынной , проселочной дороге , вьющейся меж не высоких , поросших зеленым сосняком , холмов . Тропинки , о которой мне рассказал Олег Валерьянович , я не нашел и по этому двинулся на прямик , по указанному мне водителем привезшего меня сюда автобуса , направлению.
Километра через три я увидел её. Несколько серых крыш удивленно выглянули из густой зелени словно желая разглядеть того , кто решил потревожить их тихое , сонное , старческое одиночество .
Так вот она какая , сказочная страна Лонгоя , грезившаяся мне в холодные , одинокие ночи в виде царства удивительно добрых и сильных людей. Земля о которой так тосковала моя мама.
Лонгоя , лонгоя ... Лебеди ли , пролетая над тобой , обронили с голубого неба свой ликующий клич , ставшим твоим именем , или звонкие , чистые ручьи , сбегающие с крутобоких холмов , напели его в чуткое ухо первого поселенца пришедшего сюда в поисках тишины и покоя в стародавние времена , только в имени твоем удивительно сплелись и трубный глас тающих в вышине лебединых стай , и звонкие песни весенних ручьёв .
Я стоял посреди тихой деревенской улицы и горькая грусть вливалась в мою душу вместе с теплым , пахнущим лесным разнотравьем воздухом .
В прочем , деревни , как таковой , не было. Сквозь заросли калины и сильно разросшихся кустов смородины едва проглядывались квадраты стоящих здесь некогда домов . Домов уже не было , и только земля еще хранила память о них, словно не хотела забывать тех кто жил здесь , на этой земле . Работал на ней . Обильно поливая её своим потом и слезами . И любил . Любил так , как любят невесту , жену , мать вскормившую их .
Мертвая деревня . Деревня - труп . В какой земле вызрела та злая сила уничтожившая тебя , разогнавшая по белу свету твоих детей , лишив их крова , родины , права жить на своей земле .
Нет не шакальи стаи жестокого хана Мамая прошли здесь . И армии заносчивого Наполеона не дошли сюда . Не дошли и очумевшие от крови гитлеровские орды.
Но кто же !? Кто !? И Зачем ? Но только грустный , чуть слышный шепот листьев был ответом на мои горькие думы .
Не знаю , сколько времени я простоял бы вот так , посреди разоренного по чьей - то злой воле , человеческого жилья , если бы не раздавшийся за моей спиной тихий скрипучий голос , который заставил меня вздрогнуть и оглянуться.
Передо мной стояла сгорбленная , седая старуха. Во всем её облике , нелепо согнутой фигуре , изборожденному глубокими морщинами лицу ощущалась беспощадная работа времени. Она походила на только что вставшую из гроба мумию и только глаза её , со старческим спокойствием смотрящие на мир , оставались живыми.
- Напугала я тебя ? - спросила она усмехнувшись . - Да и то сказать , страшна я стала . Старость - то никого не красит . Жду вот , когда Господь приберет , да верно рано еще , заблудилась где - то моя смертушка , не идет окаянная . Не нужна я еще , стало быть , Богу -то. Согрешила где сильно ? Али еще чего ?
- Да я и не испугался , бабушка ,- ответил я смутившись . Мне было очень жаль , что я напомнил невольно своим поведением старушке о наступившей старости . И ещё , я испугался , что она , обидевшись на меня , исчезнет так же быстро и неожиданно как и появилась и я вновь останусь один посреди заброшенного людьми пепелища , погруженного в строгую , кладбищенскую тишину .
- А люди - то еще здесь живут , бабушка ? - спросил я желая завязать разговор .
-Люди -то ?- переспросила старушка . - Да живут люди , чего им здеется ?
- А ты сам -то чей будешь? -спросила она помолчав . Нашенский , али не здешний ?
- Приезжий я бабушка . ответил я ей громко ,думая , что старая женщина наверняка туга на ухо .
- Да ты не кричи ,- усмехнулась старушка заметив мои старания . - Не кричи. Господь милостив , слух - то мне сохранил . Вот зрение , глазыньки мои , совсем плохи стали . Ну и то сказать - осьмой десяток пошел , как земелюшку - то нашу топчу, слава Богу .-она несколько раз суетно перекрестилась и прошептав скороговоркой слова благодарности Господу , вновь приступила к выяснению моей личности. Я объяснил старушке , что приехал я сюда с севера , куда были высланы мои родители в тридцатые годы .
-Жили они здесь , до высылки .Понимаете ? А я уже на севере родился .-
-Ты фамилию свою назови ,- попросила старушка ,- по обличию твоему не могу я признать , чей ты.-
-Елисеев я , бабушка. Помните , может быть , Елисеевых ?- Называя свою фамилию я ожидал , что старушка начнет меня расспрашивать , но она молча стояла передо мной , устало прикрыв глаза , лишенными ресниц веками.
- Помню ,- ответила она наконец тихо , -как не помнить. Память - то Господь не замутил еще...
Память у Варвары Степановны , так звали старушку , была еще действительно светлой , и я в этом очень скоро убедился , как только перешагнул порог её дома.
Высыпав передо мной целый ворох фотографий , она , показывая мне их , называла имена и фамилии тех , кто был сфотографирован , где жил , на ком был женат . Называла имена детей и внуков . И тут случилось странное. Время вдруг быстро - быстро потекло назад . Поднимались разрушенные дома . Возвращались из небытия давно отошедшие в иной мир люди . Стены дома Варвары Степановны словно вдруг раздвинулись , впуская всех , кого возвращало нам время.
Фотографии моих родственников , всех , кто принадлежал к родам Елисеевых или Стригалевых , мать моя до замужества была Стригалева , Варвара Степановна подавала мне. Вскоре у меня скопилось несколько десятков снимков , а она все подавала и подавала мне схваченные желтизной фотографии.
- У вас здесь , Варвара Степановна целый архив , -сказал я принимая из рук старушки очередной снимок .
- Архив и есть ,- согласилась она . - Люди -то , уезжая , побросали все. Не до того им видать было . Да и то сказать , на что она им , память -то . не продать , не заложить. Бремя одно тяжкое . Вот я и пособирала всё. Авось и вернется еще кто , потянется к корням родным . Сказав все это , Варвара Степановна помолчала несколько минут грустно глядя в угол , откуда взирали на нас с потемневших от времени икон , строгие лики святых.