– А эти двое могут быть вовсе не нашими пропавшими, а просто очередными двумя Ланкастами, забранными для пыток, – снова парировала Раян, наблюдая за пришельцем так, словно ожидая от него любой подлости. Парень старался не смотреть на нее, он был уверен в своей правоте, – Вы же не будете отрицать, что именно так она отбирает сильные личности на места Ланкастов для своего плана? – вот теперь мурашки побежали по моей спине, и я готов поклясться, что даже ощутил капельку пота, медленно стекающую из области подмышки к поясу. Раян смотрела на Талона вызывающим взглядом, словно от его ответа зависела ее жизнь. Наконец повернув голову и посмотрев на нее, лицо парня приняло каменное выражение, понять, что он думает и что чувствует было невозможно даже мне.
– Да, именно пытками. Пока она была Ланкастом, сама доставляла и пытала их, как только способность покинула ее, была организована специальная группа непосредственно для похищения Ланкастов или их преемников с планеты. Когда Сии помогли бежать, большая часть сил была брошена на ее поиски, и из-за этого приток Ланкастов для пыток снизился. Сейчас на планете этим занимается одна Комета. Больше одного за раз ей не привозят. Это точно те, кого мы ищем, – последнее предложение прозвучало так, словно не требовало больше обсуждений на этот счет. Раян уже наблюдала не за Талоном, а перевела взгляд на Гилада, словно осуждая его в неверии. Собственные пытки ей не приснились, как утверждал он, надеясь тем самым защитить ее от нее самой. Встав на ноги и отдернув штанины вниз, женщина встряхнула головой, волосы разметались по плечам. Так она выглядела куда более воинственно и угрожающе, нежели в своем прежнем положении, и полностью оправдывала тот ужас, который я перед ней иногда испытывал. Все в зале сейчас наблюдали лишь за ней, словно пытаясь угадать, что Раян намеревалась сделать, получив подтверждение своих мыслей.
– Эта гадина пытала меня, мне это не приснилось, я это знаю. Красные волосы, костюм. Когда мы прилетим, они пожалеют о том, что вообще услышали мое имя, – ее ладонь сжалась в кулак и казалось, словно корабль начал двигаться быстрее. Я ощутил легкий толчок и покачивание пола. Пи тоже уставилась на экраны прямо над панелью, в то время, как Гилад недовольно покачал головой, развернулся и пошел прочь. Вот почему он всеми силами не хотел лететь на первую планету, и заверял ее в том, что пытки – лишь сон. Он знал, какой будет реакция Принстон, если она узнает правду, и боялся за ее жизнь. Ведь какой сильной она бы не была, всегда найдется кто-нибудь сильнее.
***
Я записал извинительную речь, удовлетворяющую Пи лишь с пятой попытки, и то на это ушло около трех часов. На предыдущих дублях ей не нравился то голос, то выражение лица, за кого девчонка меня принимает, за актера что ли? Видимо забыла, с какой я планеты, и кем работаю. Ведь основная часть моей деятельности дома – стоять столбом с одним и тем же безразличным выражением лица на протяжении нескольких часов. Благо все это закончилось и меня оставили в покое. Покидая зал, я бросил последний взгляд на все так же стоявшую почти в центре Раян, с сжатыми в кулаки руками и напряжением на лице. Как мне объяснили, она двигает наш корабль вперед еще быстрее, ведь может передвигать частицы. Жаль, что женщина не может просто рассыпать его на части и материализовать с нами вместе на орбите. Вернее, ей конечно под силу нечто подобное, но тогда они с Гиладом и Талоном могут остаться в открытом космосе, потому что их тела ей не подвластны. В общем сложностей больше, чем при попытке собрать пазл из трех тысяч белых кусочков.
Сидя в столовой и гоняя красную горошину по тарелке, я мог думать лишь о том, почему эта горошина такого цвета. Да больше ни о чем и не хотелось. Все услышанное накануне так забило голову, что еще долгое время мысли о шедшей на первой планете войне мешали сосредоточиться на записи извинений. Сейчас это прошло и мне стало совершенно все равно, кто там с кем воюет, и почему, а так же, что собирается делать Принстон по прибытии на планету. Напротив меня доедал суп Талон, он так и не сказал мне ни слова после того разговора в зале, как впрочем и Гилад, скрывшийся в неизвестном направлении. Время от времени мысли о горохе прыгали на волнение за судьбу Сии, но чтобы сохранять самообладание, о ней нельзя было думать, и тогда я снова сфокусировался на цвете красного шарика на тарелке. Так почему он красный?
– Я надеюсь, вы довольны тем, чего добились? Она теперь не успокоится, пока своими руками не свернет Комете шею, нарушив при этом все мыслимые и немыслимые правила. Ее только смерть остановит, а мы не можем ее потерять, – он ворвался в столовую, словно ураган и выпалил это еще от дверей. Так как я сидел спиной ко входу, то первое, на что упал мой взгляд, был Талон, застывший с ложкой возле открытого рта. Гилад подлетел к столу и оперся о него руками, угрожающе нависнув над нами. Мне было все равно, цвет гороха важнее, по крайней мере, мысленно пытался себя в этом убедить. Пришелец же наконец засунул ложку в рот, съел суп, и посмотрел на выражение лица бывшего Ланкаста.