Наше относительное знание начинается с восприятия проявлений, которым даются имена. Далее эти имена мыслятся как реальные и различение продолжается. Мы можем сказать, что различение возникло у нас первым, даже когда не имело место то, что называется восприятием, поскольку именование невозможно без определённого рода различения. Дальше — хуже, поскольку мы начинаем убеждать себя и думать, будто, придав имена, мы успешно разобрались с реальностью, и успокаиваемся по поводу вопросов духовности. Хотя, [казалось бы,] без именования невозможно никакое познание, Правильное Знание (самьякджняна) так не обретается, поскольку оно — невыразимо, неименуемо, и его смысл (артха[111]), не объять словами. На этот счёт в Ланкаватаре не допускается никакой двусмысленности: в ней категорически не рекомендуется привязываться к словам.
Объектом Правильного Знания является Таковость вещей как не обусловленная категориями бытия и не-бытия, в том смысле, что предельная реальность, как сказано [в Ланкаватаре], подобна [отражению] луны в воде: она ни в глубине вод, ни снаружи. Мы не можем сказать, что луна находится в воде, поскольку это — простое отражение; но не можем сказать, что она не там, поскольку луна, хотя это может быть всего лишь отражение, действительно находится перед нами. Существует множество объектов не реальных с точки зрения относительности, как и с точки зрения Таковости. Если кому-то придёт в голову заявить, что подобная реальность, признаваемая Махаяной, является уж слишком эфемерной, призрачной и нереальной для наших духовных устремлений, Ланкаватара готова немедленно парировать: «Вы всё ещё остаётесь на уровне относительности». Когда пробуждена Арья-джняна, нет ничего реальнее Таковости/Татхаты, а само слово «Таковость» оказывается термином, наиболее подходящим для неё в пределах нашей способности именовать.
Ланкаватара содержит и множество других интересных мыслей, достойных обсуждения в этом Введении. Но поскольку я уже [и так] посвятил этому множество страниц и читатель, пожелавший узнать больше о сутре, может обратиться к моим «Исследованиям Ланкаватары», то здесь я добавлю просто несколько слов о положении этой сутры в общем ряду текстов Махаяны.
Хотя мы всё ещё пребываем в глубоком неведении относительно того, как буддизм Махаяны развивался в Индии, мы знаем, что, когда он было ввезен в Китай миссионерами из Индии и Средней Азии, там его восприняли как исходящий непосредственно из золотых уст Будды, и то, что развивалось на протяжении нескольких сотен лет после его смерти, было воспринято как система, полностью сформировавшаяся в течение периода его жизни, составившего порядка половины столетия после его Просветления. Когда сутры были переведены на китайский (первый из этих переводов появился в 68 г. н. э.), они глубоко взволновали умы китайцев, а затем и японцев, пробуждающе подействовав на их религиозное сознание. Далее [назову] важнейшие тексты Махаяны настолько значительно повлиявшие на религиозные чувства дальневосточных народов, что это продолжается и по сей день.
(1) Саддхарма-пундарика-сутра[112]. Одно из главных положений этого вдохновенного писания — весть о том, что Будда никогда не умирал и вечно живёт на Орлиной горе[113], проповедуя собранию шраваков, пратьекабудд и бодхисаттв, являющихся такими же существами, как и мы, а также — что у Будды есть лишь одна колесница (яна[114]) для всех существ. Это, вероятно, было революционным учением в то время, когда современники полагали Будду столь же преходящим и смертным, как и самих себя, и когда единственным, что осталось после его ухода в Нирвану, была его Дхарма, т. е. Учение, к которому его последователи обращались в поисках своего Мастера-Наставника.
112
Саддхарма-пундарика-сутра, saddharma-puṇḍarīka-sūtra — sad-dharma («благой закон») + puṇḍarīka («цветок лотоса») + sūtra («сутра, священный текст») = «Сутра Лотоса Благого Закона» или «Лотосовая сутра».
113
Орлиная гора или Орлиный пик (Гридхракута), gṛdhrakūṭa — gṛdhra («орёл, гриф») + kūṭa «гора, пик» — именно здесь, согласно преданию, Будда проповедовал собранию бодхисаттв и прочих существ основные сутры Махаяны, в частности — упомянутую выше Лотосовую.
114
Яна, букв. yāna — «повозка, транспортное средство, колесница»; в буддизме — «путь или способ достижения Освобождения».