Выбрать главу
Я полагаю, что вполне Верну вам долг, не погрешу. Но если долг я совершу В бою ударами своими, Во имя Бога и во имя Христовой веры – вам конец». Не медлил больше удалец, Велел он принести на двор И разложить пред ним ковёр. Тут слуги слаженно, проворно Приказ исполнили покорно, Без обсужденья и протеста. Ковёр в указанное место Они доставить поспешили, Как было нужно, расстелили. Гавэйн, вступив на тот палас, Велел им принести тотчас Ему оружье боевое. В его распоряженье трое, Ещё с себя плащей не сняли[89]. Они в родстве с ним состояли: Племянники, а то ль кузены, Оружье знали совершенно. Он облачён был хорошо. Работа сделана с душой, Здесь не допущена небрежность Иль хоть малейшая погрешность, Так ладно пригнана броня. Тогда испанского коня К нему подводит челядин. Скакун отменный, исполин, В лесах и долах Буцефала[90] Он в скачке затмевал удало. И на него вскочил умело Гавэйн, воитель самый смелый Из тех, пред кем, воздав почёт, При встрече крестится народ. Уж было взялся за свой меч он, Как вдруг им Ланселот замечен, Он спешивался той порой. Гавэйн застыл как сам не свой Пред неожиданным явленьем! И вправду молвить, удивленьем Внезапный встретил он приход, Как будто прямо Ланселот Свалился с неба только что. Однако не смогло ничто Сдержать его и помешать, Кто перед ним сейчас – узнать. Лишь Ланселот ступил на землю, Его в объятия приемля, Он лобызал его, приветил И ликовал, поскольку встретил Того, с кем крепкой дружбой связан. Я сразу вам сказать обязан, Чтоб вы не сомневались в том, Что даже если королём Его просили бы наречься, Лишь бы от друга смог отречься, Сказал бы «нет» наперекор. Извещены король и двор, Что долгожданный Ланселот Вернулся в здравии, и вот Двор в общей радости, замечу, Тотчас отправился на встречу Того, кого так долго ждал. Здесь ликовал и стар и мал: Восторг у каждого во взоре, Веселье вытеснило горе, Досель царившее в сердцах. Печаль рассеялась, как прах, И радость охватила люд. А разве королева тут Такой восторг не разделяла? Да, первою возликовала Монархиня. А как иначе? Мой Бог, отрадно ей всех паче, Как никогда ещё дотоль. А встретила она его ль? Была так близко от него, Что зову сердца своего Чуть было не поддалась телом. – А сердце что? В порыве смелом Оно ласкало Ланселота. Но тело праздно отчего-то, Иль не безмерна радость в нём? Иль гнев зажёгся в нём огнём[91]? Конечно нет, но сей порыв Смутил бы двор, всех удивив: Ведь и король и двор с ним весь, Узрев, что происходит днесь, Узнали б тайну чувств их сразу, Коль сердца каждому приказу Тотчас бы покорялась плоть. А если разум побороть Не смог бы мысль, порыв горячий, Узрел бы это каждый зрячий, Что было бы бедой безумной. Вот почему благоразумно Она, с собою совладав, Сдержала сердца пылкий нрав, Всё отложив на поздний срок. Уединённый уголок Найти ей поукромней надо, Чтоб со своим любимым лада Достичь там более спокойно. Был принят Ланселот достойно. Король его почтил, поздравил. «Давно о ком-то, – он добавил, – Я не имел вестей таких, Чтоб я душой расцвёл от них. Спросить у вас желанно мне, В какой земле, в какой стране Вы пробыли всё время это. Велел и зиму я и лето Искать вас всюду и везде. Никто вас не нашёл нигде». «О господин мой, расскажу И в двух словах вам опишу Всё, что смогло со мной случиться. Мелеаган меня в темнице Держал предательски с тех пор, Как пленники из края Горр Мной были освобождены. Мне были муки суждены В темнице-башне возле моря, Где заточён я был на горе. И до сих пор мне было б туго, Когда бы не одна подруга. Я прежде юной деве той Подарок сделал небольшой. За дар ничтожный, несомненно, Она услугою бесценной Мне воздала, благой сеньор. Тому, кто, заслужив позор,
вернуться

89

Еще с себя плащей не сняли. – Оруженосцы, которые облачали рыцаря в доспехи, должны были снять плащи и вновь их надеть, когда работа уже закончена.

вернуться

90

Буцефал – конь Александра Македонского. В его описании сочетались лучшие качества многих животных, в том числе льва.

вернуться

91

Иль гнев зажегся в нем огнем? – Подобный риторический прием – серия вопросов и ответов от лица повествователя – придает всей сцене особую экспрессивность.