Только войдя в подъезд, я учуяла запах гари, но, когда я поднялась на нужный этаж, обомлела.
Стены были в копоти, двери в квартиру Андрея не было, она стояла рядом, а внутри виднелись почерневшие стены, и специальная ленточка на косяке.
Я растерянно смотрела на всё это, а потом нажала на кнопку звонка соседней квартиры.
Вера Владимировна открыла дверь сразу, она меня мгновенно узнала, и тут же воскликнула:
- Здравствуйте, заходите. Тут такое произошло! Любовница
Андрея, та, про которую вы говорили, будто она ему сестра, сожгла его заживо.
- Мирослава была здесь? – взволнованно спросила я, входя в прихожую.
- Вчера она пришла вместе с братом, - стала вещать Вера Владимировна, - они так ругались, ужас просто. Орали, на чём свет стоит...
Вернувшаяся из магазина Вера Владимировна услышала шум на площадке, она в это время снимала уличную обувь, и машинально глянула в « глазок ».
На площадке стоял Андрей, он пытался открыть дверь в квартиру, а рядом Мирослава.
- Нужно что-то делать! – орала она на него, - ты совсем идиот?
- А что я могу сделать? – раздражённо бросил Андрей, - и хватит орать на весь дом, - он отомкнул дверь, и впихнул девушку в квартиру.
Но Мирослава продолжала возмущаться, её бубнёжь был слышен в соседней квартире, потом раздался оглушительный визг, грохот, звук бьющегося стекла.
- Да я тебя прикончу, тварь! – услышала она голос Мирославы, потом глухой удар, возню, и всё смолкло.
Сколько времени прошло, Вера Владимировна не помнила. Она
уселась смотреть телевизор, свой любимый сериал, и забыла обо всём.
Правда, чуть позже она услышала топот за стенкой, Вера Владимировна подошла на всякий случай к двери, и увидела Мирославу, выбегающую из квартиры.
Она бегом бросилась по лестнице, и наступила тишина.
Но ненадолго, пришла с работы Анастасия, и она подняла тревогу, увидев валящий из-за двери дым.
Приехала милиция и пожарники, и тут-то выяснилось самое неприятное. Оказывается, Андрея сначала убили, выстрелив в него, а потом облили бензином, и подожгли.
Никто, кроме Мирославы и Андрея в квартиру не входил,
следовательно, это она убила его.
Милиция сделала такой вывод, ибо на пистолете, найденном на месте происшествия, были отпечатки Мирославы. Вера Владимировна услышала разговор следователей, когда они приходили повторно, чтобы ещё раз допросить её.
Я была шокирована. И правду говорят, первое впечатление
обманчиво. Во время нашей первой встречи Мирослава мне показалась ангелом во плоти, даже когда она удрала из больницы, и навешала мне лапши на уши, я не думала про неё ничего плохого. Да уж, чем дальше в лес, тем толще партизаны.
Поблагодарив Веру Владимировну, я вышла на улицу, и тут же закрыла лицо руками.
В столице разбушевалось самое настоящее сирокко, сильный ветер поднял всю пыль с тротуара, и я невольно закашлялась, вдохнув всю эту гадость с асфальта.
Продолжая надрывно кашлять, я бросилась к машине, и облегчённо вздохнула, едва оказавшись внутри.
До совещания у меня остался час, я закурила сигарету, развернула белую шоколадку, и поехала в издательство, одновременно размышляя, что мне делать дальше.
Я не нашла мотива, мне до сих пор не ясно, за какие провинности Слава прихлопнула сначала Филиппа Васильевича, а потом Андрея.
Есть только одни улики, а самого главного я так и не узнала, где сейчас находится Тимошин. Жив ли он вообще?
Неужели он банальный вор, и просто сбежал с маркой?
Но здесь замешано ещё что-то, иначе как объяснить последние события?
Смерть Филиппа Васильевича никак не вяжется с исчезновением Эдуарда Петровича, эти два преступления объединяет только то, что оба фигуранта были знакомы друг с другом, дружили, работали в одном учреждении.
Может, они не имеют друг к другу никакого отношения, в смысле, эти два дела. Однако, что-то мне подсказывает, что они связаны.
Сейчас я заеду в магазин, куплю себе парик, чёрные очки, вообщем, изменю свою внешность, и поеду на квартиру к Тимошину.
Конечно, вы сейчас скажете, что это противозаконно, но у меня нет выбора, нужно искать связь.
Отмычки у меня есть, мне их дал Дима, так что проблем не будет, за исключением одной, как бы не попасться.
Я оставила машину на стоянке около издательства, время у меня ещё было, и я перебежала дорогу, и вошла в магазин.
- Продайте мне вон тот платиновый парик, - показала я на стенд, и продавщица дала мне его померить.
Парик пришёлся мне впору, я ещё приобрела чёрные очки, закрывающие мне пол лица, в отделе косметики розовую помаду, и тональный крем. Потом ещё подумала, и купила шпильки для волос. Сложила всё это в пакет, и бросилась в издательство.
- Эвива Леонидовна, - тут же воскликнула Леночка, едва завидев меня, выходящую из лифта, - вам тут звонил некий Арман Тулузье, француз.
- Уж ясное дело, что не африканец, - фыркнула я в ответ, - а кто он такой? И что ему нужно было?
- Он не сказал, - покачала головой Леночка, - но предупредил, что ещё перезвонит.
- Хорошо, - я направилась было в сторону зала совещаний, но тут же повернула назад, - если он ещё позвонит, а меня не будет на месте, дашь ему номер моего служебного мобильного.
- Я всё поняла, - согласно кивнула Лена, и я бросилась в зал совещаний.
- Здравствуйте, - вошла я в помещение, - здесь все
присутствуют?
С этих слов я начала совещание, сразу дав им понять, что я полна решимости, и, если кто против меня, тот против всего журнала в целом.
Три часа мы обсуждали концепцию, бились чуть ли не с пеной у рта, и к вечеру общие наброски были готовы, а я устала, как собака. Впрочем, не я одна.
Из зала совещаний мы выползли, как черепахи в жаркий день, и разбрелись по кабинетам.
Я плюхнулась на стул в кабинете, и распустила волосы, собранные в хвост. Вытряхнула содержимое пакета на стол, и стала преображаться.
Вся намазалась тональным кремом с оттенком загара, замазала родинку над губой. Одним пальцем открыла ящик стола, извлекла оттуда бумажную салфетку, и вытерла руки от крема.
Потом аккуратно собрала волосы шпильками, нахлобучила на голову парик, потом перешла к губам, очки, и полный порядок.
Мой белый комбинезон неплохо сочетался со светлыми волосами, взяла свою сумку, папку с делами, и вылетела из кабинета.
- Простите, а вы кто будете? – спросила меня слегка удивлённая Лена.
- Елена, кончай бодягу. Дожили, уже главного редактора не узнаёшь, - ухмыльнулась я.
- Что вы с собой сделали, Эвива Леонидовна? – ошарашено спросила Леночка.
- Только малость загримировалась, - и я продефелировала к лифту.
Чуть позже я сообразила, что сморозила глупость. Надо было гримироваться прямо перед домом Тимошина, а то ещё остановит милиция.
Но гаишники меня не остановили, и я благополучно добралась до Патриарших прудов.
С огромной предосторожностью я позвонила в соседские квартиры, мне никто не открыл, но на всякий случай залепила « глазки » жвачкой.
Потом вскрыла отмычками дверь, и юркнула в тёмную прихожую. На что-то с размаху налетела, и ударилась лбом. Раздался лёгкий стук, я включила свет, и увидела поверженную вешалку для верхней одежды.
И зачем её поставили на самом ходу, да ещё двери закрыли? Ведь, уходя, из квартиры, Тимошин, наверное, намеревался всё равно рано или поздно вернуться.
Я вернула вешалке вертикальное положение, потёрла ушибленный лоб, и осторожно вошла в следующую комнату.
Мамочки! Я застыла на пороге, и вцепилась пальцами в косяк. Больше всего на свете я люблю антиквариат. Стулья, комоды, секретеры, зеркала...
В мистических газетах пишут, что нельзя приобретать антикварную мебель, что она несёт на себе негативную энергетику, а в зеркалах отражаются проклятья, призраки, и тому подобная хрень.