- Ты просто спятил из-за Милли, - повторила я фразу, пересказанную Аркадием Михайловичем, - что это означает? Вероятно, это чья-то кличка.
- Скорее всего, - кивнул Аркадий Михайлович, - меня самого эта фраза удивила, вернее, озадачила.
- Эдуард Петрович не называл имени следователя?
- Нет, - покачал он головой, - да и зачем?
- Действительно, - растерянно проговорила я, покачивая ногой в босоножке, - что ж, пожалуй, если вам нечего больше сказать...
- Больше мне нечего сказать, - развёл руками Аркадий Михайлович, - вообще, странный он человек, Тимошин.
- Чем он странный?
- Он слишком правильный, всё делает идеально, а на деле авантюрный.
- С чего вы это взяли? – я слегка удивилась, - насколько я знаю, вернее, составила о нём мнение в ходе следствия, наоборот, он любит жить по правилам.
- Сущая не правда, - покачал головой Аркадий Михайлович, - вы не знаете, как он отпуск проводил. Мы вместе с ним и с Никоновым ездили на горнолыжные курорты, и Тимошин там отрывался по полной. Однажды он даже пошёл в бурю кататься, и чудом выжил. И в тоже время это был самый скупой человек на свете. Для своих родных он всё сделает, никаких денег не пожалеет, и другому готов помочь, но не материально. Материально только близкому.
- Как это может уживаться в одном человеке? – задумчиво проговорила я, - мистер респект и авантюрист в одном флаконе. Такого не бывает. Я сама авантюристка, но я по жизни такая. Буквально во всём совершаю такие поступки, авантюрные, порой даже глупые. Это склад характера, и невозможно жить двойной жизнью, если у тебя ничего не случилось, и не долбануло так, что тянется за собой шлейфом.
- В чём-то вы правы, - кивнул Аркадий Михайлович, - есть толика истины в ваших словах.
Размышляя над этим феноменом, я вышла на улицу, где в это время зарядил дождь, при чём такой сильный, что я тут же опрометью кинулась в машину.
Налила себе кофе, и закурила сигарету. Потом повернула ключи зажигании, и тут же вернула их в исходное положение.
Мне вспомнился портсигар, который Марат вынул из кармана, когда первый раз пришёл ко мне с просьбой помочь.
Портсигар...
Я со всей силы нажала на педаль газа, и чуть в столб не въехала, повернулась, и понеслась в институт, где преподаёт Марат.
У него как раз закончилась лекция, студенты выходили из аудитории, и я влетела внутрь.
- Привет, - швырнула я сумку на столешницу, - Марат, как твоя фамилия?
- Дворов, - растерянно проговорил Марат, - что за странный вопрос?
- Дружок, я не люблю, когда из меня безмолвного статиста делают, - стукнула я ногой по полу, - ты мне не всё рассказал!
- Ты это всерьёз? – поднял брови Марат, - считаешь, что я плохо своё обещание выполняю?
- Я не о твоих изысканиях в интернете, а о портсигаре. Ты не
сказал всей правды. Тебе его не подарили, Тимошин дал тебе его на время, а ты почему-то соврал, что это подарок.
- Просто он сказал, что я должен его сохранить, и никому не рассказывать. Я и не думал, что портсигар может иметь какое-либо отношение к этой истории. А как ты догадалась, что вещь мне не принадлежит?
- Это слишком дорогая вещица, - я уселась на стол, и положила ногу на ногу, - а мне сказали, что Эдуард Петрович был очень скупым. Он только по отношению к родным был щедрым, но не к чужому человеку. Понимаешь ход моих мыслей?
- Понимаю, - со вздохом сказал Марат, - ты очень находчивая, и любая мелочь у тебя в мозгах застревает.
- А Макс ещё смеет утверждать, что для расследований нужен ум чисто аналитический, - покачал я головой, вынула из кармана зажигалку, и щёлкнула огнивом. Ровное пламя на мгновение подёргивалось, и опять замирало, и я убрала зажигалку в карман.
- Кто такой Макс? – тут же спросил Марат.
- Ты его не знаешь, - мотнула я головой, - давай, рассказывай.
И Марат стал каяться. Да, он скрыл от меня информацию, но вовсе не потому, что хотел её скрыть, а потому, что думал, что это не имеет никакого отношения к делу.
Эдуард Петрович отдал Марату портсигар на небольшой вечеринке, которую устраивала мать Марата. Тимошин присутствовал на всех вечерах, которые устраивала Ангелика Александровна.
В середине вечера Тимошин подошёл к Марату, и тот отметил, что на нём просто лица нет.
- Вы словно призрак увидели, - сказал ему Марат.
- Почти, - хрипло проговорил Эдуард Петрович, - я этого человека знал хорошо, но этого просто быть не может. Ему уже около сотни лет должно стукнуть, а он такой же, как и раньше.
- Наверное, это сын того человека, - трезво рассудил Марат, - что вы так испугались?
- Ох, грехи наши тяжкие, - со вздохом сказал Тимошин, - ты абсолютно прав. Конечно, не мог же он так сохраниться. Просто я его боюсь, и при этом ненавижу... Это очень давняя история... Марат, ты должен мне помочь. Я тебя умоляю! Это
вопрос жизни и смерти!
- Господи! – так и подскочил Марат, - что он вам сделал?
- Он сделал мою жизнь невыносимой, но и я не лыком шит, и отбил подачу.
- О чём вы говорите? – не понял Марат, - и какого рода помощь вам нужна?
- Не просто так он сюда пришёл, - впал в раздумья Тимошин, - он что-то задумал, он такая же погань, как и его родитель.
- Но вы же совершенно не знаете этого человека, - воскликнул Марат, - судя по вашей реакции, вы его сегодня вообще впервые увидели. С чего вы так решили, что он плохой?
- Может, ты и прав опять, - задумался Эдуард Петрович, -
только, я тебя прошу, сохрани для меня одну вещицу, - и он вынул из кармана красивый портсигар, - это принадлежало моей супруге, и пока пусть лучше у тебя побудет. Я просто боюсь.
- Чего вы боитесь? – растерянно проговорил Марат.
- Я боюсь этого человека, - жёстко сказал Эдуард Петрович.
- Вашу жену звали Людмилой? – спросил вдруг Марат, зачем, сам не понимал.
- С чего ты так решил? – поднял брови Тимошин, и тут же улыбнулся, - ты про инициалы МИ. Её звали Милагрес, Милли, я её так называл. Ты спрячь портсигар, и никому не показывай.
Марат растерянно замолчал, и я тоже молчала, придавленная грузом информации, и обдумывала ситуацию.
Я нашла таинственную Милли, вернее, ниточку, но мне это ничего не дало.
И имя Милагрес меня только ещё больше запутало, в мозгу что-то мелькнуло, и тут же испарилось. Я так и не решила, что же это мне дало. Растерянно кивнула Марату, и поехала в издательство.
Лены на месте не было, и я юркнула в свой кабинет. Села за стол, и постучала коготками по лакированной поверхности.
Если собрать все полученные сведения, получается какой-то снежный ком.
Есть девушка Мирослава, я с ней первый раз столкнулась на стоянке в издательстве...
А что она вообще тут делала? Что ей понадобилось на стоянке, закреплённой за редакцией?
И кто её запихивал в машину? Она мне тогда наврала, это я точно знаю, потом она убила Филиппа Васильевича, это официальная версия, и Андрея Канарейкина.
Она их действительно убила, или её кто-то подставил?
Лично я склоняюсь к последнему, и меня сомнения одолевают, кто она такая. С одной стороны, у неё татуировка рода Ягосальварес, значит, она потомок этого рода.
Она назвалась Мирославой Ягода, но Мирослава Ягода умерла, и надо съездить в Заболоцк, выяснить, как умершая девочка попала в дом малютки, и поговорить с Симоновыми.
Я выскочила из кабинета, и с ходу налетела на Елену.
- Ой, а я и не заметила, как вы прошли, - пролепетала она.
- Меньше надо курить в туалете, - закатила я глаза, - в прошлый раз, когда ты с сигаретой в уборной зажигала, мимо тебя труп начальника протащили, а ты и не чухнула.
- Сколько уж можно это вспоминать? – Лена даже губы надула, - я не нарочно. А вы тоже курите, кстати, не только в туалете, я ваш кабинет частенько проветриваю, - и я от такой наглости даже рот раскрыла.
- Слушай, подруга, - я облокотилась о стойку, - а ты не обнаглела?