Мартынов за ноги притянул меня к себе, но на меня вдруг такая злоба и ярость накатила, и я со всей силы врезала каблуком ему прямо в лоб. Он с воплем повалился на стул, который не замедлил хряпнуть под такой тушей.
И тут настал мой звёздный час. Откуда во мне сила взялась, понятия не имею, но я врезала одному из охранников серебряной статуэткой, стоящей у меня на столе. Терпеть не могу эту статуэтку, но на данном этапе дурацкая конструкция из гнутых трубок оказалась кстати. Пока второй заметно растерялся, и машинально выпустил меня, я съехала со стола, и приземлилась прямо на Мартынова, сжав бёдрами его шею.
- Выродок! – гневно воскликнула я, - козёл! – он отшвырнул меня, и встал на ноги, но на меня словно что-то нашло, понимая, что мне капец, я схватила свой любимый кактус, и попала ему колючим растением по...
Поверьте, я целилась гораздо выше, но попала ему по половой принадлежности. Эта туша с воем обвалилась на пол, и я всерьёз забеспокоилась, не обвалилась ли клиентам в еду штукатурка, поскольку после его плавного приземления пол слегка завибрировал. Тут меня схватили за шею. В глазах потемнело, но вдруг сквозь вату я услышала стук двери, хватка на моей шее ослабла, я повалилась навзничь, и увидела
прямо перед собой лицо Димы.
- Что тут происходит? – он подхватил меня на руки, и посадил на стол.
- Ты откуда взялся? – я вдруг разрыдалась, и уткнулась лицом в широченную грудь, - ты же в Японии.
- Откуда ты знаешь? – слегка удивлённо спросил он, - я только отцу говорил, что еду в страну восходящего солнца.
- Он мне и сказал, - я обвила Диму руками, - у меня небольшие проблемы были, вот я тебя и искала.
- Что за проблемы? – Дима отпустил меня, и оглядел царящий разгром, - и что вообще произошло? Это очередные бандиты? – кивнул он на корчащегося на полу Мартынова, и его братков, валяющихся без чувств.
- Что-то вроде того, - со вздохом сказала я, - этот ублюдок решил переспать с главным редактором. Я села в лужу с выпуском, и он готов быть нашим инвестором, но только при условии, что я с ним буду спать. Скотина. Я ему отказала, прилюдно из ресторана вышвырнула, и он сейчас пришёл разбор полётов устраивать.
Скулы у Димы на лице задёргались, и он рванул к Мартынову. Я и охнуть не успела, как он схватил его за шкирку, и приложил челюстью о своё колено. На пол посыпались зубы, и закапала кровь, а я тихо охнула.
Сколько же в Диме силы! Он с лёгкостью поднял эту тушу, и у меня иногда закрадывается подозрение, что он робот. Шутка!
Но всё равно он силён невероятно! Макса это дико задевает, и мой муж установил наверху тренажёры, и каждый день качается. Чего он этим хочет доказать? Он более чем ясно даёт таким поведением понять, что чувствует себя ущербным, и боится меня потерять. А ещё он ревнует, это невооружённым глазом видно.
Мне нравятся Димины мускулы, но от Макса я всё равно не уйду, что бы мой милый супруг ни воображал.
- Негодяй! – со злостью воскликнул Дима, и опять сжал меня в объятьях, - давай, звони своему мужу.
Пока я дозванивалась до Макса, Дима связал этих подонков, а потом я заперла дверь, и Дима втащил меня в женский туалет.
- Что ты делаешь? – я попробовала оказать сопротивление, - это же женский.
- Можем пойти и в мужской, - он впихнул меня в кабинку, и стал целовать, - я дико соскучился.
- Сейчас Макс приедет, - пыталась я достучаться до его сознания.
- Ощущение опасности меня заводит, - хрипло прошептал он, - и тебя тоже, - и я от его напора расплавилась.
Позже, одновременно пытаясь отдышаться, я причёсывала волосы, а Дима стирал с лица красную помаду.
- Интересно, - задумчиво проговорил он, - когда вы нас целуете, обязательно мажетесь легко стирающейся помадой, такой, чтобы хорошо размазывалась по одежде. А непристойные фразеологизмы на зеркале пишете только несмывающейся.
- Все мы бабы стервы, - со смехом пропела я строчку из хита, - ты сам понимаешь, почему мы так делаем.
- Понимаю, - он швырнул салфетку в урну, и мы покинули уборную. Правда, по отдельности, чтобы нас не увидели.
Макс меня отругал, когда увидел Мартынова, и его братву. А при виде Димы так скривился, будто только что лимон съел.
- Викуль, почему ты всё время во что-нибудь встреваешь? – устало спросил он.
- Так уж получается, - развела я руками.
Длинным получился этот день, Макс доставил меня домой, пообещав завтра держать передо мной ответ по делу Кочетова.
Потом умчался разбираться с бандитами, а я позвонила Диме, и попросила его привести в порядок машину.
- А что с машиной? – растерянно спросил он.
- Выбиты все стёкла, - я вытянула ноги на кровати, и взяла из коробки конфету. Я только что полежала в ванне, вся завернулась в махровое полотенце, и улеглась на кровати.
- Как это ты умудрилась? – Дима явно был малость ошарашен.
- Да одна девица решила, что я у неё жениха отбиваю. Молчать! Ещё ты меня приревнуй, мне моего мужа с его ревностью по за глаза хватает. Один прокурор помогал мне в расследовании, а эта девица взбеленилась, увидев особу женского пола около него. Она придурковатая блондинка.
- Понятно, я люблю тебя, - и Дима отключился, а мне стало так плохо после его слов, и я спустилась в гостиную, и взяла из бара бутылку лимонного ликёра.
Мне сейчас хотелось одного, как следует напиться.
У нас в доме только я пью ликёр, сладенький, густой, и я кайф ловлю, потягивая липкую жидкость. Чашка чёрного кофе, две коробки « Рафаэлло », и порция ликёра.
Вообщем, когда Макс и Иван Николаевич вернулись домой, я спала пьяным сном. Что мне снилось, напрочь не помню, только под утро в уши вонзился шум с дикой болью, и я со стоном проснулась. А шум меж тем не прекращался, и я поняла, что мне это не снилось. Я села на кровати, обнаружила, что на мне кроме красной пижамы халат, наверное, Макс на меня накинул, когда мне стало холодно, и выглянула в окошко.
Конечно, это Федор шумит. Ходит по участку с какой-то штукой, отдалённо напоминающей газонокосилку. Кажется, я что-то подобное вчера покупала. Точно, покупала. Мозг мой встал на свои места, и я поспешила в холодный душ.
Потом надела копию своего красного комбинезона, только в чёрном цвете, красные босоножки на шпильках, взяла красную сумочку и красный жакет, и спустилась на кухню.
Вот уж удивительное дело, всё семейство было в сборе.
Максим и Иван Николаевич, при чём последний с таким страдальческим лицом ел овсянку, что мне его стало жалко. У Макса тоже такое лицо было вначале, когда я его заставляла овсянку есть, но он уже привык.
Макс пил свой утренний кофе, а Саша пыталась накормить Лёнечку, который стучал ручками, и отказывался есть.
Лизочек, едва увидев меня, тоже застучала ручками, и я сама стала её кормить. Всё-таки человек здорово меняется с рождением малыша, я испытываю моральную удовлетворённость, когда просто беру детей на руки.
Потом мы унесли близнецов в детскую, положили их рядышком в кроватку, и я какое-то время стояла около колыбельки, чуть покачивая её.
- Они такие хорошие, - сказала вдруг Саша, стоявшая рядом со мной, а у меня тепло в душе разливалось, глядя на малышей.
Макс уже ушёл на работу, а я поехала в издательство, и сдала очередной выпуск в печать. У меня оставалась не готова только центральная статья, и я себе всю голову сломала, но так и не решила, что это будет. Решив немного развеяться, я отправилась к Максу, хотелось прояснить расследование.
В этом деле ещё осталось много тайн, и я покинула издательство, стараясь не попадаться никому на глаза.
- Привет, - заглянула я в просторный кабинет, и узрела молодого парнишку, который сидел на месте Макса, и что-то сосредоточенно писал.
- Привет, - поднял он на меня глаза, и я мгновенно узнала Антона, того самого выпускника академии, - я вас узнал, вы супруга Максима Ивановича. Но его сейчас нет, он отошёл ненадолго. Какого-то свидетеля допрашивает, а меня здесь бумаги писать оставил. Присаживайтесь, - кивнул на стоящий стул, и я присела на краешек. Юноша этот оказался очень даже милым.