- Что ты знаешь о Тимошине? – Максим продолжал давить на мои мозги.
- Он работал в филателистическом центре, - задумчиво проговорила я, - пришёл туда по настоянию Филиппа Васильевича. Он же посадил Семена Вениаминовича в тюрьму, был свидетелем обвинения.
- Ладно, - остановил меня Максим, - ты пока ничего не понимаешь. Хорхе сбежал из страны, когда его любимую убили...
Он вернулся в родную Испанию, сумел выбраться из России, хотя ему сели на хвост, но добраться до него Кочетов не смог. Как ни старался. Прошло немало времени, он попытался начать новую жизнь с нуля, но перед глазами стояли синие глаза Марии. Он не смог забыть свою любимую, и время не помогло. В мозгу колыхалась картина, как он вбегает в квартиру, и видит Марию, лежащую в луже крови.
- Уходи, - хрипела она, - Валентин... Семен... – и она умерла, а Хорхе услышал шаги за дверью, и вылез через балкон на улицу.
Он сразу понял, что сделал Кочетов, он слышал разговор следователей, что его нельзя упустить, что Семен Вениаминович свалит на него убийство.
В конце концов, он не выдержал, и решил вернуться в Россию. Что ему делать, и как отомстить за Марию, он ещё не знал, но знал только одно. Он не будет мстить так, как мстил этот мерзавец. Он решил восстановить справедливость. Он хотел отомстить за свою Милли.
- Милли? – так и подскочила я, и всё в одно мгновение поняла.
- Милли, - кивнул головой Максим, - Хорхе и Мария обвенчались. Они обвенчались в Испании, а некрещёная Мария была окрещена именем Милагрес.
- Тимошин Эдуард Петрович – это Хорхе Ягосальварес? – ахнула
я.
- Верно, - на лице Максима появилась довольная улыбка, а мне всё стало ясно.
- Хорхе вернулся в Россию, и посадил Кочетова в тюрьму, - взволнованно воскликнула я, - он стал искать улики на него, и докопался до взяток.
- Правильно, - хлопнул в ладоши Максим, и стал дальше рассказывать.
Официально Хорхе Ягосальварес умер в поезде, направляющемся из Питера в Москву. Он вылетел из Испании в Петербург, а оттуда на поезде ехал в Москву.
В этом поезде ехал Тимошин Эдуард Петрович, тогда молодой парень, он возвращался из армии. Видимо, не судьба была тому парню жить на свете. Хоть он и выжил, пройдя всю войну, но в тот день у него остановилось сердце, Хорхе пытался спасти его, сделал массаж сердца, но ничего сделать не смог. И тогда он понял, что это его шанс на спасение, и он забрал у покойного документы, а ему положил свои.
- Как это ему удалось провернуть? – озадаченно спросила я, - родители у парня умерли, и они не могли разоблачить Хорхе. Но он-то этого знать не мог.
- Он тогда об этом не думал, он действовал на свой страх и риск, - спокойно объяснил Максим.
- Но ведь на фотографии в паспорте был другой человек, - продолжала не понимать я, - предъяви он где-нибудь эти документы, и в миг спалился бы.
- Дорогая, - Максим явно развеселился, - я сам на удостоверяющих личность документах выгляжу так, что сам себя не узнаю. В наше время так фотографируют, а в то время вообще капец был, как ты любишь выражаться. Потом он спокойно поменял паспорт, когда пора настала, и вздохнул спокойно.
Много лет прошло с тех пор, Хорхе работал в филателистическом центре, успокоился, и больше никогда не женился, он хранил верность своей Марии, и искал внучку.
Ему удалось выяснить, в каком детском приюте она оказалась, но это было потом, а сначала его сбили со следа.
Кристина и Владислав сначала обратились в один приют, и уже почти оформили Мирославу, но потом передумали.
Они решили вывезти её из Москвы для пущей надёжности, а
записи сохранились. Это и сбило Хорхе, он долгое время пребывал в уверенности, что дочка пресловутой Светланы Павловны его внучка. Вот почему он так опекал Жанну, и помог ей с устройством на работу. Светлана Павловна родила дочь очень рано, и сдала ошибку своей юности в приют, а потом опомнилась, и забрала дочку.
- Значит, Валерий Кириллович мстил за отца? – сложила я руки замочком.
- И за дядю заодно, - согласился со мной Максим, - Кочетов был судим, он не сделал карьеры следователя, и пошёл по стопам отца. Когда его отца посадили, а потом и мать, он возненавидел Тимошина. А Семен Вениаминович за несколько дней до суда рассказал ему о покойном дяде, и о своём поступке. Понимаешь? Он унаследовал характер отца, и он так же возненавидел семейство Ягосальварес.
- А при чём тут марка? – задала я следующий вопрос.
- Совершенно не при чём, - покачал головой Максим, - кража марки была подстроена, специально перед убийством Хорхе. Это был отвлекающий манёвр, чтобы все думали, что Хорхе сбежал с маркой, чтобы его искали в качестве преступника.
- Но зачем так всё запутывать? – продолжала недоумевать я, - не проще ли было бы его просто убить?
- Убийство будут расследовать, а просто пропавшего искать. Просто пропавший человек – это одно дело, тут по всем моргам оповестят, а сбежавшего с ценностью будут искать живым. Если его убить, то его точно не найдут, а марка эта была у Валерия Кирилловича всё это время. Её присвоил Семен Вениаминович в своё время, как и печатку, и остальные фамильные ценности Ягосальварес. Валерий Кириллович подсунул её Филиппу Васильевичу, сказал, что её владелец хочет её продать. Хорхе, когда увидел знакомую ценность, оторопел, и в испуге позвонил Марату. Он сразу понял, что это непросто совпадение, что опять начинается, и он хотел опять бежать, но не успел. Кочетов выкрал марку, а Хорхе перехватил, когда он входил в свой подъезд, и застрелил его с глушителем. Потом вытащил труп через заднюю дверь, выходящую на задний двор. Для тёмных замыслов очень удобное место, если подогнать машину ко входу, никто не
заметит, кто и что там делает.
- А при чём тут книжка? Зачем он выкрал из библиотеки книгу? – ждала я следующих объяснений.
- Он уничтожал все данные о Ягосальварес, чтобы никто не догадался, что же послужило мотивом. Откуда ему было знать, что вмешается Мирослава, а Филипп Васильевич заподозрит его. Он знал о тайне друга, когда тот пропал с маркой, понял, что дело нечисто. Хорхе не успел предупредить его, он был ошарашен, что его нашли. Он не ожидал нападения теперь, он почти успокоился, а потом увидел Кочетова, и отдал Марату портсигар. Он тогда боялся, что его вычислят, и не зря боялся. Вот и всё, пожалуй.
- Ты кое о чём забыл. Мирослава, - напомнила я ему.
- А что Мирослава? – не понял Максим.
- Она как дедушку нашла? Она ведь его нашла, я правильно понимаю?
- Нашла, - кивнул Максим, а Григорий Матвеевич снял телефонную трубку.
- Приведите сюда Симонову Мирославу Васильевну, - громогласно велел он, и через пять минут в дверь постучались, и конвойный пропустил Мирославу.
Она была бледной, и слегка испуганной.
- Присаживайся, - кивнул на стул Матвей Григорьевич.
Я молча смотрела на девушку, а она на меня, а потом она тихо заплакала.
- Дедушки больше нет в живых? – поглядела она на Максима, тот покачал головой, и девушка упала лицом на стол, и судорожно зарыдала.
Маргарита первая бросилась к ней, я успела лишь подняться, обняла её за плечи, у неё самой слёзы текли.
- Расскажите мне о родителях, - сдавленно прошептала Мирослава, - какие они были?
- Они были самые лучшие на свете, - тихо проговорила Рита, - я до сих пор скучаю по своей лучшей подружке, и по её мексиканскому говору. Слышала бы ты, как она смешно возмущалась. Твоего отца я не любила, считала слишком напыщенным, и только теперь понимаю, что не разобралась в нём.
- Эвива, простите меня, - вдруг подняла глаза Мирослава.
- За что я должна тебя простить? – слегка смутилась я.
- Я вам наврала, - она стала размазывать слёзы, - я ведь шла к вам в издательство. Ведь ваша фамилия Миленич?
- Верно, - растерянно кивнула я.
- Тогда на меня напали люди Кочетова. Я должна была ещё в больнице вам довериться, а я с испуга стала врать. Меня нашёл Андрей, и он увёз меня из деревни. Я сначала ему не поверила, но появилось зерно сомнения, и я пошла в приют. Там мне отдали письмо, и я узнала правду. Когда дедушка пропал, я тут же бросилась к вам.