Никита вернулся домой и вскоре снова вышел на улицу, упакованный самым необходимым. В сумке лежала фотокамера и к ней пара объективов, а еще планшет, навигатор, мобильный телефон, портмоне, карта региона с пометкой Изабель, и в отдельном кармашке – ушастый ключ от входной двери.
К выезду из деревни Никита пробирался на машине очень медленно. Многочисленные царапины на углах домов служили недвусмысленным предупреждением неопытному водителю, не имеющему сноровки для езды по тесным переулкам. Так же аккуратно он преодолел крутые повороты на спуске с холма. Дальше дело пошло веселее.
Навигатор вел Никиту по пустому шоссе между холмами. Он ехал не спеша, с открытыми окнами, наслаждался ароматным ветром и поглядывал по сторонам. Виноградники сменялись фруктовыми фермами и полями подсолнухов. Через некоторое время извилистая дорога начала уходить вверх, все выше и выше. Вокруг появился лес, запахи стали гуще. Редкие встречные машины проносились мимо по серпантину с такой скоростью, что душа Никиты норовила расстаться с телом. То и дело на поворотах открывались умопомрачительные виды, но вместо того, чтобы припарковаться и расчехлить фотокамеру, он лишь восхищенно вздыхал. Уж очень небезопасными казались крошечные площадки для остановки на краю обрыва.
– В другой раз, старик, – примиряюще повторял он себе, – все только начинается.
Дорога опять спустилась в долину. С правой стороны, на макушке одного из холмов, показался небольшой городок с высокой башней в центре.
Никита миновал дорожный указатель с названием городка – Монкюк. Вообще, по-французски правильно было бы читать «монкю», что на слух звучало смешно и не слишком прилично – «моя задница». В действительности же город назывался Монкюк, что на окситанском языке означало «гора, высота». По другой версии, название имело латинское происхождение и переводилось как «кукушкина гора». Никита посмеялся про себя над топографическим каламбуром и проследовал дальше.
Окситанские диалекты были распространены на территории современной Южной Франции, Каталонии, Монако и в некоторых регионах Северной Италии. В наши дни на них говорят около двух миллионов человек. А в Средние века окситанский был языком трубадуров – поэтов-певцов, произведения которых распространялись практически по всей Европе.
Через полчаса Никита подъехал к большому торговому центру в окрестностях Каора, отмеченному на карте рукой Изабель.
Он быстро нашел несколько мебельных салонов, которые, к его великой радости, располагались на одном этаже. Образцов в них было выставлено немного. Никита с трудом вытерпел подробный просмотр каталогов в первом салоне. В следующем он с порога озадачил консультантов перечнем того, что искал. Несмотря на все старания, им не удалось его заинтересовать.
Раздосадованный Никита заглянул в третий магазин, и там – о чудо! – прямо напротив входа стоял диван из его сна. Большой, старомодный, с чехлами цвета кофе с молоком. Никита ворвался внутрь, мгновенно взял в оборот пухлую брюнетку-продавщицу и через несколько минут уже сидел в кресле с чашкой кофе в руках.
Такого клиента здесь еще не видели. Он наотрез отказался смотреть буклеты, купил диван прямо из торгового зала и потребовал, чтобы покупку доставили через день – ни раньше, ни позже. Более того, он оплатил второй такой же диван, хранившийся на складе. Брюнетка не верила своему счастью: модель была дорогая и не слишком популярная.
Пока продавщица оформляла заказ и оплату, Никита пристроил чашку с нетронутым кофе за монитором компьютера и принялся ощупывать кресло под собой. Оно было потрясающе удобным. Хотелось пристроить голову в изгибе высокой спинки, прикрыть глаза и для полноты удовольствия вытянуть ноги.
– Есть ли у вас подходящая скамейка для ног к этому креслу, мадам? Я бы и его с удовольствием купил.
Брюнетка схватилась за каталог:
– Это кресло для посетителей, оно не продается, месье. Но я могу подобрать вам что-нибудь похожее, и скамеечку тоже.
– Нет, спасибо, мадам, не сегодня.
Никита не собирался задерживаться, азарт гнал его дальше.
Уходя, сам не зная зачем, он спросил:
– А диваны, которые я купил, раскладываются?
Продавщица несколько секунд молча смотрела на Никиту. «Сумасшедший иностранец! – было написано на ее лице. – А сначала показался симпатичным… Покупает за бешеные деньги допотопный диван, да еще второй такой же… Пытается купить кресло для посетителей… А теперь задает идиотский вопрос: раскладываются ли эти диваны?»