«С другой стороны, народу всегда интересно почитать, какие именно следы оставили на подоконнике пришельцы с Ганимеда, – подумала Слободская – Пусть себе болтает. Наболтает интересно – напишем».
Инопланетяне похитили человека? Прекрасно! Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе, науке неизвестно, но пытливый читатель жаждет знать правду. Наша газета провела расследование, подробности в эксклюзивном материале обозревателя Анны Слободской.
Пока она так и сяк перетасовывала в голове эти нехитрые мысли и промежду прочим прикидывала, чем бы занять вечер, Виктор Николаевич успел рассказать о судьбоносной встрече с бабкой Семеновой у прилавка гастронома, о своем путешествии по лесу и найденном под елкой фотоаппарате.
Анна поощрительно улыбалась, кивала. Веселовский почувствовал себя уверенно, и выложил на стол главный козырь.
– Вот! – сказал он – Эти снимки отпечатаны с пленки, которая был а в фотоаппарате, когда они его… Ну в общем, который Савский взял с собой. Смотрите!
Слободская посмотрела.
Фотографии были нечеткие, темные, и белое пятно, грибом стоящее посреди ночного леса, вполне могло оказаться просто дефектом пленки. Более всего пятно это напоминало поганку на тонкой ножке. Или… Ну да, летающую тарелку, зависшую над поляной (в этом случае ножка поганки должна была быть светом, падающим из люка в брюхе тарелки, или пламенем, бьющим из двигателя при взлете-посадке). О кей. Очень удачный дефект. Читатели будут в восторге, когда увидят на первой полосе снимок межгалактического лайнера. Слободская взглянула на следующую фотографию. Та же поганка-тарелка, но рядом – смутные человекообразные тени. На другом снимке существа стояли поближе к тарелке, и видно их было лучше. Голые, безглазые, черные щели ртов… Две руки, две ноги, голова на плечах. Гуманоиды. На некоторых карточках рядом с гуманоидами размахивало лапами пухлое существо – лысое, с выпученными стрекозьми глазами. Морда его заканчивалась темным широким рылом вроде свинячьего пятака. То ли существо пыталось защититься от слепых голых гуманоидов, то ли, напротив, командовало ими. Мда. На компьютере такие фотографии делаются за полчаса и выглядят совсем как настоящие. Однако, судя по виду товарища Веселовского, вряд ли у него дома стоит профессиональный макинтош с последней версией фотошопа. В сущности, Слободская знала, что некоторые умельцы могут и безо всякого компьютера состряпать качественную фальшивку. Как-то она читала про двух девочек-англичанок, которые со скуки подделали фотоснимки домовых эльфов. Дело было в начале 20 века – то ли в 1902, то ли в 1905 году. Экспертизу снимков проводили самые серьезные ученые, но подделки не обнаружили. Лишь полвека спустя одна из подружек, почтенная убеленная сединами старушка, призналась: это была всего лишь шалость. Так что, есть многое на свете, друг Горацио, и Слободская вовсе не обязана верить в летающую тарелку над Калужской областью. Однако, выглядят снимки вполне презентабельно, и читатель, как уже было сказано, придет от них в полный восторг. Значит, надо ехать с Веселовским, писать сенсационную заметку о таинственной поляне в русском лесу, тем самым поднимать тираж родного издания и зарабатывать себе очередную премию Союза журналистов, Ассоциации звездочетов или Общества трезвости мышления.
Приняв решение, Слободская снова сунулась в дверь главного редактора, оставив недоумевающего Виктора Николаевича в переговорной. Савина услышала недовольный голос шефа:
– Ань, ну что, мы вроде все выяснили уже!
После этого дверь захлопнулась.
Было около шести вечера. А в двадцать три сорок ярко-красный джип пламенной журналистки Слободской с визгом затормозил у подъезда Заложновкской гостиницы – облезлого сооружения с колоннадой в духе провинциальной классики. Виктор Николаевич уже был доставлен домой. Они договорились созвониться в шесть утра и отправиться в Тот Самый Лес. Однако до шести утра было еще полно времени, и сейчас пламенная Слободская хотела только одного: в душ и кофе.
Получив у сонной дежурной ключи от номера, который здесь почему-то называли люксом, она кинула вещи посреди комнаты, и направилась в ванную.
– Здравствуй, родина! – поприветствовала Слободская щербатое корыто с отбитой эмалью и душ, весь в пятнах ржавчины.
Душ отозвался на приветствие утробным рычанием. Нельзя сказать, чтобы оно было дружелюбным.