Ведь Сизиф как-никак был человеком, хотя и мертвым. А у любого человека от постоянной работы мускулы наращивают силу. Правда, он давно уже забыл о словах Одиссея, потому что тот куда-то запропал. И он не знал, что пророчество, сказанное им, уже сбылось.
Он поднялся, сам уже не зная в который раз, на проклятущую гору. Ноги его дрожали, но в руках - он этого ещё не знал - сила всё же оставалась. Придерживая руками камень, чтобы тот не скатился, как раньше, он взглянул на вершину. Её конец слегка поблёскивал в тусклом подземном свете, словно был сделан из железа.
И тут что-то в нём вскипело. Любой наблюдающий за ним, сказал бы - это горечь обиды.
- Пропади ты пропадом! - он удивился, почему только сейчас высказал это вслух, - Чертово жало! На тебе и муха не усидит, а мне нужно взвалить на тебя камень! Долго я пред тобой пресмыкался, но теперь... На-ка, получи!
И он, совершенно не думая, что делает, поднял камень над собой и что есть силы ударил им о вершину...
...и остолбенел. Да так, что камень чуть было не выпал снова из его рук. Он вовремя спохватился и удержал его. А затем воззрился на то место, куда он ударил.
Вершина отломилась и улетела вниз, к подножию. Теперь на её месте был словно неровный срез горы, на который можно...
Поставить камень!
Сделав это, Сизиф улыбнулся впервые за многие годы. Да что там годы! Века! Он не был ещё никогда так счастлив, как теперь.
Хитроумный Одиссей! Вот что означала его поговорка о ребёнке и игрушке! Почему он не сказал ему этого открыто? Побоялся аидовой расправы?
Он отошёл, полюбовался сделанной работой. А затем, потирая от удовольствия руки, двинулся в обратный путь. За должком от хозяина мёртвых.
На Олимпе творилось нечто невообразимое. Истерические крики богов и божков не смолкали ни на секунду. Все они то и дело кидали взгляды в сторону Аида, который был сегодня словно сам не свой. На обычно ничего не выражающем лице теперь читалась растерянность.
- Да как ты мог такое допустить! - воскликнул Зевс. - Это повергнет мир в хаос!
- Столько лет вы все глядели на его бесплодные труды и никогда не делали мне упрёка, - огрызнулся Аид.
- Но ты уверял, что он не сможет этого сделать!
- Я и сам думал так же.
- Какого... вообще ты дал ему такое условие? Ведь это нарушение не просто мирового порядка, но и обыкновенной логики!
- Я ведь говорю: он не должен был закончить работу! - Аид никогда не кричал, и теперь его крик заставил всех замолчать.
Все принялись обсуждать сложившуюся ситуацию шёпотом и с друзьями. Вопрос был прост до смешного: что делать дальше? Но никто не мог предложить разумного выхода из положения.
И тут над этим сборищем богов, которое за всю историю никогда не было столь многочисленным, прозвучал невозмутимый женский голос.
Это говорила Гея.
- Вы ведёте себя как дети при виде червячка. Не надо паники. На самом деле все легко поправимо.
- Что ты хочешь этим сказать? - спросил Зевс.
- Дайте мне немного времени, и я всё улажу. Аид?
- Да, Гея?
- Веди меня в своё царство.
Сизиф спускался с горы, выше которой не найти в целом мире. Лицо его светилось от радости. Так может радоваться только человек, который после долгого заключения наконец обрёл свободу.
Сбылась его мечта. То, что никак нельзя было предположить, свершилось. Он отправляется домой...
Примерно на половине пути к подножию он внезапно почувствовал, что земля под его ногами начинает дрожать.
Он остановился.
Что это может быть? Он не помнил, чтобы в этом месте когда-либо случались землетрясения. Он и думать о них давно забыл. Но что тогда?
Затем он услышал грохот. И к ужасу своему, заметил, что грохот этот он уже слышал. Он слушал его все эти тысячи лет...
Он обернулся.
Камень!
Чёртов камень, который он посадил, как родного ребёнка, на вершину горы, теперь нёсся вниз, поднимая за собой длинный шлейф пыли.
Сизиф не успел ничего сказать. Его тело было разбито, словно детская игрушка, которую надоело собирать вспыльчивому дитяти.
Гея вошла в покои Аида. Тот сидел за столом, нервно теребя посох.
- Ну?
- Дело сделано.
- Спасибо, Гея. Я буду должен тебе.
А после того, как она ушла, Аид приказал слуге принести огромный кувшин мёртвой крови. Он собирался веселиться всю ночь, празднуя гибель того, кому был должен.
А на следующий день возле горы с отбитой верхушкой стояли двое. Зрелый мужчина и маленькая девочка. Человек и богиня.
Одиссей усмехнулся.
- Почему ты улыбаешься? - спросила Астрея.
- Странно, что Аид не знает законов собственного царства. А Сизиф их знал. Ты помнишь, что он сказал твоей матери?
- Дважды не умирают?