Деление крестьянства на бедняков, середняков и кулаков было закреплено еще в 1920-е годы более чем витальной для крестьянства скрепой — разницей налоговых обязательств перед государством. Как показывают новейшие исследования, посвященные организации внутренней жизни крестьянского социума, после коллективизации с ее многократными чистками «кулацких элементов» и становлением колхозной системы деление крестьян по материальному признаку начало утрачивать свое прежнее значение. Оно постепенно заменялось другими маркерами социальной идентичности[180]. На рубеже 1920-х — 1930-х годов понятия «бедняк», «середняк» и «кулак» наделялись сложными экономическими, политическими и моральными смыслами и были общеупотребимыми в повседневной жизни северной деревни. Поэтому слова корреспондента из Грязовецкого района о том, «что идет сплошная коллективизация, у нас теперь в деревне три класса, кулаки, середняки и бедняки»[181], выглядят скорее исключением, чем правилом. Однако предлагаемая пропагандой того времени модель внутрикрестьянских отношений предполагала не только деление сельских тружеников на три класса, а активную классовую борьбу бедняков в союзе с середняками против кулаков. Представляется интересным рассмотреть, насколько очевидной была эта классовая битва для самих крестьян.
Как свидетельствуют многочисленные источники, классовая составляющая концепта коллективизации была широко востребована крестьянами Севера. Она звучала на бесчисленных митингах и собраниях. Вот типичная риторика таких выступлений: «довольно попили нашей крови», «я полагаю, что хорошим методом в постройке колхозов будет всех кулаков и подкулачников отсеять и не пускать в колхоз, а из старых колхозов исключить бузутеров», «считаю неверным такое положение, когда кулак, середняк и часть бедняков платит кооперативный пай одинаково», «вся беда в том, что нет еще тесного союза бедноты со середняком», «батрацко-бедняцкой части крепче сплотиться вокруг партии и советской власти и дать должный отпор по нашему врагу кулаку», «на стороне бедноты закон, а на той стороне не есть власть», «нашей задачей является зорко следить за каждым шагом классового врага, не допускать его к выборам в советы и мы это сделаем»[182]. Политические сводки того времени свидетельствуют, что деревенская беднота приняла активное участие в раскулачивании и разграблении зажиточных хозяйств. Активисты корбаньгского колхоза «Пионер», похваляясь своими успехами, писали в окружном ВКП(б): «Мы бедняки и середняки, объединенные в колхоз, провели основательную чистку своих рядов, вычистили 9 кулаков, взамен которых получили 68 бедняцких семейств»[183]. Зажиточные крестьяне, в свою очередь, ощущали свою обособленность и неприязнь к деревенской бедноте. В Воезерском сельсовете Няндомского округа дети местных кулаков при стычке с одноклассниками кричали следующие слова «Вы, бедняки, нас насильно заставили выйти из коммуны. Вы едите наш хлеб, вы нас ограбили и пьете нашу кровь»[184]. Известны и другие подобного рода высказывания: «вы беднота на нашей шее сидите, погодите мы вам это припомним» или «вы беднота с 1919 года пьете нашу кровь»[185]. Осознание своего превосходства зажиточных крестьян над беднотой порою вело к забавным случаям. Например, в Быковском сельсовете Приозерного района местные кулаки вызвали бедноту на соцсоревнование по сдаче хлеба государству[186]. Мы вряд ли сможем ответить на вопрос, какая мотивация стояла во всех этих случаях за актами поддержки лозунгов государственной пропаганды, однако несомненно, что тема классовой розни нашла себе широкую аудиторию среди крестьянства Севера.
180
Глумная М. Н. К характеристике колхозного социума 1930-х годов (на материалах колхозов Европейского Севера России) // XX век и сельская Россия. Российские и японские исследователи в проекте «История российского крестьянства в XX веке». Токио, 2005. С. 265–285.
181
ГААО. Отдел ДСПИ. Ф. 290. Оп. 1. Д. 378. Л. 58–62 (Сводка ОГПУ по выпискам из документов).
182
ГААО. Отдел ДСПИ. Ф. 290. Оп. 1. Д. 157. Л. 9-16 (Информационная сводка об итогах перевыборов советов но Кадниковскому уезду); там же. Л. 117 (Информационная сводка об итогах проведения первых районных конференций крестьянок по Вологодскому округу в 1929 году. 25 октября 1929 г.); ВОАНПИ. Ф. 1571. Оп. 1. Д. 89. Л. 10 (Протокол собрания группы бедноты Зыковского сельсовета. 28 февраля 1930 г.); Ф. 645. Оп. 1. Д. 22. Л. 31 (Протокол собрания бедноты деревни М-Ракулы. 30 сентября 1929 г.); ГАВО. Ф. 903. Оп. 1. Д. 26. Л. 213 (Информационная сводка о ходе отчетноперевыборной кампании Советов по Северному краю в 1930/31 гг.).
183
ВОАНПИ. Ф. 1855. Оп. 1. Д. 199. Л. 86 (Письмо колхозников колхоза «Пионер» Вологодскому окружному комитету ВКП(б). 15 октября 1929 г.).
184
Спецсводка ПП ОГПУ по Северному краю о мероприятиях по проведению сплошной коллективизации, ликвидации кулачества и о политических настроениях в крае. 2 марта 1930 года // Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927–1939. Документы и материалы: В 5 т. Т. 2. Ноябрь 1929 — декабрь 1930. М., 2000. С. 281.
185
ГААО. Ф. 1470. Оп. 2. Д. 11. Л. 7–8 (Протокол допроса свидетеля И… 4 августа 1929 г.); ГААО. Отдел ДСПИ. Ф. 290. Оп. 1. Д. 639. Л. 38–56 (Краткий обзор хозяйственно-политического состояния Няндомского округа. Весна 1930 г.)
186
ГААО. Отдел ДСПИ. Ф. 290. Оп. 1. Д. 158. Л. 30 (Информационная сводка о ходе хлебозаготовок по Няндомскому округу Северного края на 15 ноября 1929 г.).