3. Представления о коммунистической партии
В представлениях крестьян Русского Севера о коммунистической партии отразились те же особенности, которые были присущи крестьянской репрезентации центральной власти Советского Союза. В своих «письмах во власть» и на различного рода официальных собраниях крестьяне предпочитали славословить ЦК и партийных лидеров, указывая на злоупотребления местных партийцев. В личном общении, зафиксированном в документах политического контроля, крестьяне нередко желали расправы над всеми коммунистами[405]. Тем не менее в этих, отраженных в различных типах источников, формах репрезентации коммунистической партии есть нечто общее. На наш взгляд, в центре подобного рода конструкций лежало представление об избранности, обособленности представителей партии в мире деревни, даже если те формально принадлежали к крестьянскому сообществу. Источники позволяют выделить несколько признаков такой обособленности.
Прежде всего крестьяне отмечали нетрудовой, по их мнению, характер занятий представителей коммунистической партии. «При царе крестьяне работали на помещиков, а при советской власти на коммунистов», — говорили в 1929 году крестьяне в Вологодском округе[406]. В том же духе значительно позже в 1937 году высказывался и колхозник П. Н. Ворошилов: «Вся власть и ее руководители занимаются обиранием мужиков. Нам надо из колхозов всем бежать. Коммунисты их понастроили, пусть и работают в них»[407]. В таком отношении к членам партии отражалось крестьянское понимание социальной справедливости. Уверенность в том, что партийные работники должны трудиться наравне с остальными крестьянами, встречается и в других документах. Жительница деревни Великий Двор Мосеевского сельсовета Тотемского района А. Ф. Малевинская, выступая перед односельчанами на собрании по коллективизации, заявила: «Пускай все партийные и служащие пойдут в коллективные хозяйства, в коммуну»[408]. О подобном отношении к себе со стороны крестьян писал в своем письме, адресованном И. В. Сталину, председатель колхоза «Ильич» Никольского сельсовета, член ВКП(б) П. К. Забродин. Суть дела состояла в том, что на одном из партийных собраний при обсуждении вопроса об «укреплении колхоза» парторг местной партийной ячейки обругал автора письма «всяко, больше ехать некуда» (очевидно, в лучшем стиле «партийной самокритики»), сказав, что он ничего не делает для укрепления колхоза. П. К. Забродин, доказывая, что он «все время в борьбе», описывал печальные для себя результаты этого инцидента: «Как коммунист опровергнут парторганизатором Чудиновым Василием Александровичем, колхозники только и говорят, пусть он поработает, а мы поработали»[409]. Похоже, односельчане относились к провалу автора письма с нескрываемым злорадством, относя его к числу новых эксплуататоров.
405
Такие настроения были особенно характерны для рубежа 1920-х-1930-х годов, когда массовое создание колхозов, раскулачивание и закрытие сельских храмов непосредственно связывалось крестьянами с деятельностью представителей коммунистической партии. «Коммунистам все равно крышка, придем из леса посадим коммунистов на штыки», «власть переменится и тогда с коммунистов будут ремни вырезать», «всех бедняков и коммунистов перевешают», «всех колхозников и коммунистов повесят», — такова воинственная риторика крестьян этого времени (ГААО. Отдел ДСПИ. Ф. 290. Оп. 1. Д. 74. Л. 40 (Докладная записка ПП ОГПУ по Северному краю «О ходе хлебозаготовок по Северному краю на 15 декабря 1930 г.); ГААО. Ф. 621. Оп. 3. Д. 28. Л. 76-111 (Оперативно информационная сводка о более выдающихся преступлениях зарегистрированных по гор. Архангельску и округам Северного края за апрель месяц 1930 г.); Л. 133–161 (Оперативно информационная сводка о более выдающихся преступлениях, зарегистрированных по Краевому отделу уголовного розыска за февраль 1930 г.)). С течением времени накал страстей несколько спал, но весьма кровожадные высказывания в адрес коммунистов продолжали звучать. Например, житель Леденского района И. А. Деревягин в 1936 г. заявил, что «он с удовольствием послушал бы такую книжку, в которой писали бы, что коммунистов режут и вешают, как собак не годных» [Там же. Д. 338. Л. 16–17 (Сводка прокурора Северного края «О делах, связанных с противодействием стахановскому движению, возбужденных за период с 1 января по 15 ноября 1936 г.)].
406
ГААО. Отдел ДСПИ. Ф. 290. Оп. 1. Д. 155. Л. 184 (Сводка Северного краевого комитета ВКП(б) о классовой борьбе. 1929 г.).
408
ГАВО. Ф. 903. Оп. 1. Д. 24. Л. 39–40 (Протокол собрания граждан деревни Великий Двор Мосеевского с/совета. 7 января 1930 г.).
409
ВОАНПИ. Ф. 2522. Оп. 1. Д. 139. Л. 190–191 (Письмо П. К. Забродина И. В. Сталину. 10 октября 1938 г.).