— Моя жена, не твоё дело, — прорычал в ответ Фёдор, — иди шар себе залей. Алкаш проклятый.
— Хоть бы и так, только и ты не ангел, — хорохорился Трофим, — думаешь, селяне глупые. Мы всё знаем. Как ты двух жён до смерти довёл. С третьей решил в леса податься. Чтоб, значит, сподручней убивать было.
Глаза Угрюма налились кровью:
— Я сейчас тебя прибью, никчёмная тварь! И люди мне спасибо скажут.
— А ты мне не угрожай. Управа и на тебя найдётся, — лихо заломив шапку, выпятил грудь Трофим. Он был уже изрядно пьян.
— Руки об тебя марать не хочется, — процедил сквозь зубы Фёдор и пошёл прочь.
— О, дети, — переключил на нас внимание Трофим, — гуманитарная помощь?
Нетвёрдым шагом он подошёл, протянув руки к корзине. Гриша убрал её от мужчины:
— Шёл бы ты домой, дядька. Грибы для деток. Так, дед Михей велел.
— Дети — это святое, — умильно улыбнулся Трофим и зашёл к себе во двор.
Через полчаса все гостинцы были розданы. Гриша, проводив меня до дома, отправился к себе.
Я рассказала родителям о ссоре.
— Зря его Трофим шпыняет, — покачал головой дядя Лёша, — ведь и вправду прибьёт где. Странный он мужик. Мутный. А то, что Наташку лупит, так-то все знают. Молчит она, его выгораживает. Так бы давно с ним мужики по душам поговорили. Разве ж дело это, женщину бить?
— Садитесь вечерять, — позвал к столу дед, где стояла большая сковорода, откуда упоительно пахло жаренной с грибами картошкой. В блюдце снежной горкой ждала сметана.
Поужинав, мы затворили все ставни и дверь. От волнения не спалось, полночи сидели, слушали, пожалуют ли сегодня уроды в деревню. Но, наверное, после смерти одного из них, не решились они пока напасть. Ночь прошла тихо.
Интерлюдия
Трофим достал из сундука бутылку со спиртом:
— Видишь, как по оказии взял, а вон, пригодилась, — он любовно погладил пузатый бок, — Леночка, достань банку литровую. Сейчас посидим, о жизни с тобой посудачим.
Женщина ополоснула из ведра стеклянную тару и протянула мужу. Собрала на стол нехитрый ужин. Варёная картошка, солёные огурцы и капуста.
— Ты садись, — поторопил её Трофим, — хватит по дому мельтешить.
Через пару часов пьяные супруги собрались спать.
— Покурю только, — бормотал Трофим, пытаясь попасть в рукав куртки.
— Не ходил бы ты, — остерегла его Лена.
— Не боись, я мужик ещё ого-го, — он пьяно икнул и вышел во двор.
Стемнело. В опустевшей деревне стояла тишина. Трофим подкурил и с удовольствием затянулся горьким дымом. Через пару минут затушил сигарету о стену дома и зашёл в сени. Двери он запереть забыл.
Ночью по посёлку, прижимаясь к забору, кралась тень. Не те белёсые уроды, что приходили сюда. Куда хуже. Тот, под чьей человеческой личиной притаился зверь, убивающий не от голода, а по велению своей чёрной души.
Фёдор крался, оглядываясь на закрытые окна. Пригнув к земле подожжённый факел. Добравшись до дома Трофима, приоткрыл калитку и огляделся. Быстро перебежал двор, дёрнул за ручку.
— Вот так подарок, — осклабился он, когда дверь распахнулась перед ним.
Войдя в дом, подошёл к спящему хозяину, поморщился от сивушного духа. Трофим уснул, облокотившись на стол, в руке так и остался зажатый гранёный стакан.
Угрю прокрался в спальню, где, укутавшись в одеяло, спала Лена. Он присел на кровать, осторожно положив факел на край стола. Развернул бесчувственную женщину к себе. Погладил по щеке:
— Всё равно не жизнь это, — сказал он ласково. Широкие ладони обхватили горло, с каждой секундой сжимая шею, точно тисками. Женщина слабо забилась, пытаясь проснуться. Глаза её закатились, по щеке стекала струйка слюны, лицо посинело. Раскрывая рот, она пыталась сделать хотя бы вздох. Движения её становились всё слабее, обмякнув, женщина опустилась на подушки. Фёдор заботливо поправил сбитое одеяло. Подхватил факел, подошёл к спящему Трофиму. Поднёс огонь к скатерти, но, в следующий миг, передумав, одёрнул руку.
Вышел во двор, закрыл дверь хозяйским ключом, который закинул в траву и пошёл прочь.
В домах не спали, вздрагивая от каждого шороха, опасаясь хищников с болот. Но иногда они живут среди нас, искусно маскируясь под обычных людей.
Глава 9
С утра прибежал Лев Андреевич, не успели мы ещё толком проснуться.
— Я собрал! Две модели!
— Чего? — выглянул из своей комнаты дядя Лёша.
— Как? Огнемёты! Вы же сами просили, — вид у нашего «кулибина» стал обиженный.