— Лёва, не спи! — орал дядя Лёша.
Села, протирая глаза. Твари окружили поляну, словно знали, что дров почти не осталось. Костёр ещё горел, но уже не так высоко.
— Лара! — окликнул меня Гриша.
— Я не сплю!
В этот раз они пошли в атаку все скопом, словно услышали слова Фёдора.
Первую тварь поджарил Лев Андреевич, вторая откатилась в костёр, сбитая Гришиным фаерболом. Третьего монстра, кинувшегося к детям, перехватил отец, сгрёб его в охапку, приподнял, раздался хруст, тварь сложилась пополам и обмякла. Папа швырнул тело в костёр.
Завизжала Зоя, я обернулась. На неё летел ещё один скелет. И мы не могли отбить его, боялись поранить кого-то из наших. Я бросилась наперерез, понимая, что не успеваю: с другой стороны бежал Гриша. Мама рывком потянула Зою на себя, освободив «линию огня». Мы ударили оба разом. Молния схлестнулась с фаерболом, и по поляне разлетелись вонючие ошмётки плоти.
— Смывайте с себя кровь, — мама кинула нам бутылку с водой.
Кожу жгло, я заметила, как на ней начали вздуваться мелкие волдыри. Быстро окатила руки водой, передала её Грише.
— Ну и ну, «Чужие» отдыхают, — рассматривал он ладони.
— Как вы? — К нам подошла встревоженная мама, — их желудочный сок и яд очень токсичны.
— Порядок, Ольга Романовна, — парень отдал ей бутылку, — жить будем.
Твари, видя такое фиаско, больше не пытались напасть. Распределив дежурства, нам удалось поспать остаток ночи.
Глава 17
Меня разбудила мама:
— Вставай, Лара. Все уже завтракают. Пора собираться.
Потянувшись, села. Угли от большого костра сгребли в кучу и на остатках вскипятили воду. Дети уже поели и теперь сидели на спальниках, притихшие и напуганные.
Женщины перебирали и раскладывали по рюкзакам остатки припасов.
— Ох, на денёк разве что хватит, — сетовала Мария, — как же дальше будем?
— Если к лесу выйдем, там грибов поищем, — успокаивала её Люба.
— Так, то ж выйти надо, тянется это болото и тянется. Ни конца, ни края, — Мария смахнула слезинку.
— Потерпеть придётся, — посуровела Люба, — дети, вон, не хнычут. Ты ж чего раскисла?
Я встала, прошлась, разминая ноги, и потопала к костру, за своей порцией. Гриша сиял, как начищенный самовар:
— О! Привет! Ты уже проснулась? — он протянул мне кружку с чаем и большой бутерброд.
— Смотри, как я могу, — подмигнул мне парень. Он протянул руку, и по ней волной прокатился язычок огня.
— Всю ночь не спал, тренировался? — улыбнулась я.
— Ага, — довольно кивнул он.
— Ну и дурак, — присел рядом дед Михей, — вторую ночь без сна, как выстоишь? Раз сила дана, так и распоряжаться ей толково надо. А для этого себя не перетруждать напрасно. Отключится она от усталости, и всё.
Гриша виновато склонил седой чуб:
— Не подумал я…
— То-то и оно, что не подумавши делаем, потом плачем, — дед смотрел на болота, — пора нам. Собирайтесь, девоньки.
Я сунула оставшийся кусок бутерброда в рот, застегнула куртку, закинула на плечи рюкзак. Люди вокруг копошились, проверяя, всё ли упаковали как надо.
Папа вглядывался вдаль.
— Там виднеется лесок или роща. Пойдём туда? Мы не сильно отклонимся от курса, возьмём чуть южнее.
— Давай. Мочи нет уже по этой грязюке шастать, — махнул рукой дед Михей, — все согласны?
Одобрительно загудели голоса: все действительно устали брести по топи изо дня в день.
Первыми пошли мужчины. Я, вздохнув, шагнула в болото, что радостно распахнуло свои объятья. Вода быстро заполнила сапоги, поднимаясь всё выше. Каждый шаг давался с трудом, словно на ногах висели пудовые гири.
— Послушайте, — мама шла почти в центре, — несколько ночей я наблюдала за поведением монстров. И пришла к определённым выводам.
— К каким, Ольга Романовна? — инженер шёл, задыхаясь, поминутно отирая со лба пот.
— Монстры размножаются. Но у них половых органов нет. Вообще. И каждый раз, нападая на нас, используют новую тактику. Это, похоже, не сообщество. Как муравейник. Подозреваю, что они обладают, так называемым, коллективным разумом. И где-то сидит их матка, плодя на свет всё новых тварей. Если найдём её, то сможем покончить со всеми.
— Где ж ты её искать собралась, милая? — повернулся к ней дед. — Мы сами еле живы. Да ещё и с детьми.
— Всё понимаю. И это скорее предположение, нежели призыв к действию.
— Можем мы втроём пойти, — предложил Гриша. — А что? Огнём, молниями их перебьём, а дядя Денис их матку выпотрошит.