— А вы что думаете? — спросил Гриша.
— Что-то темнят наши хозяева. Только непонятно зачем, — папа запустил пятерню в волосы, — и где Фёдор с Натальей? Не видать их.
— Уверен, сидят в своей избе, — отмахнулся Гриша, — они и раньше с нами не очень горели желанием общаться.
— Так-то оно так. И всё же не нравится мне здесь. Уйти бы нам дальше, да знать ещё, куда, — папа понурился, — надо выспросить, может, город или другое селение есть поблизости.
— А если нет? — спросила я, — тогда, что делать?
— Ума не приложу, — вздохнул отец, — только будьте осторожнее. И одни не ходите никуда. Целее будете.
Во двор вышел дядя Лёша, что-то с жаром рассказывающий Семёну:
— Что же нам, сидеть как трутни на вашей шее? Не годится это, — донеслись до нас обрывки разговора.
— Ой, ну что ты, Алексей, — улыбался Семён, — сколько дней вы по болотам пробирались. Отдохнуть вам надо, сил набраться. Да и у нас ведь всё налажено. Каждый при занятии, — хозяин обвёл рукой вокруг, — сам глянь, порядок везде.
— Не привык я без дела сидеть, — смутился дядя Лёша, — и за хлеб-соль хоть как-то вас отблагодарить бы…
— Пустяки, — рассмеялся хозяин, — что же мы, не понимаем каково вам пришлось? А вот пойдём лучше со мной, покажу наши мастерские. Ведь всё своими руками делаем, — Семён поманил дядю Лёшу за собой.
Остаток дня мы только и делали, что ели и сидели на скамейке. Других занятий у нас не было. Электричества здесь тоже не было, как и остальных благ цивилизации. С наступлением сумерек собрались за столом на кухне, где уже всё было накрыто к чаю.
— О нет, — тихо простонал Гриша, завидя угощение, — не могу я больше есть. Не поверишь, впервые в жизни испытываю отвращение к вкусностям.
— Поверю, — меня саму уже мутило от непрерывной еды.
— А, вернулись, дети, — обернулась к нам улыбающаяся Анна, — давайте за стол. Я уже и всё накрыла. Только вас ждали.
Обижать хозяев было неудобно, хотя у всех на лицах было написано, что ни один кусок просто больше не влезет.
Молча потягивали чай, кое-как отнекиваясь от предложенной снеди. С улицы послышался какой-то шум, и я заметила, что снаружи закрыли ставни.
— Зачем окна закрываете? — проследил за моим взглядом дед Михей, — и вас монстры беспокоят? Не помогает забор?
— Почему же, — ответила Анна, — ограда исправно нас защищает, но тут, как говорится, бережёного бог бережёт.
— И то верно, — кивнул старик, — от этой напасти защита не помешает.
— Только вчера ставни не закрывали, — наклонившись, шепнул мне Гриша.
А ведь верно. Окна были открытыми. Непонятно, к чему тогда один день закрывать, другой нет. Монстры, они не по расписанию ведь ходят.
Ночью укладываясь спать, мама тихонько простонала:
— Я тут разжирею. Не могу больше, столько есть. Кошмар просто. И хозяев обижать неудобно. Приютили, одели, накормили, — на последнем слове она поморщилась, — обкормили просто. Как свинок каких.
Мы улеглись и почти заснули, как с улицы послышались невнятные звуки, приглушённые тяжёлыми ставнями.
Приподняла голову с подушки, прислушалась. Как будто тихие всхлипы или стоны, непонятно. Чья-то ругань. И вскоре всё стихло.
— Тоже не спится? — мама лежала, открыв глаза. Ночевали мы на одной кровати, — что за шум странный? Вроде как плакал кто-то.
— И мне так показалось, — ответила я шёпотом.
— Двоим казаться не может.
В кромешной тьме не видно маминого лица, но я чувствовала, как она хмурится.
— Ладно уж, чего гадать, — она накрыла меня одеялом, — спи, Лара.
Глава 20
Потянулись похожие друг на друга дни, нас кормили, как на убой. Делать ничего не давали, максимум помочь хозяйке по дому. Отыскалась замызганная колода карт, и Пётр, Леонид и Трофим целыми днями «дулись» в картишки. Фёдор иногда «радовал» нас своим визитом. Он сдружился с Семёном, что нас удивило: нелюдимый Угрюм и болтливый староста представляли из себя весьма колоритную парочку.
От безделья мы с Гришей украдкой обследовали деревню. Местные к нам привыкли и особо внимания не обращали, да и мы старались не сильно мозолить им глаза.
Ничего интересного или необычного не наблюдалось. Селяне работали на огородах, скотном дворе. Изредка ездили куда-то на телеге. С нами общались неохотно. За две недели, что мы провели здесь, с нами болтали только Семён и Анна, остальные либо отмалчивались, либо бурчали что-то под нос, стараясь быстрее уйти.