— Легко сказать, — растерянно ответил Гриша, — давай лучше я.
Он сделал пару шагов к дерущимся, но я остановила его:
— Доверься мне, прошу.
— Ладно, — кивнул он, — беги.
Никем не замеченная, подобралась ближе к мужчинам, которые обменивались ударами.
Подняла руку, сигналя Грише, и со всех сил дёрнула Угрюма на себя, провела подсечку, опрокинув его на землю. Перед носом Фёдора взорвался фаербол, ослепив его.
— Держи его, папа!
Отец, не растерявшись, подбежал, скрутив ему руку за спиной так, что Угрюм завыл от боли.
— Попался, сволочь.
— Куда его? — подоспел очнувшийся Матвей.
— Верёвку тащи, свяжем пока, там решим, — пропыхтел папа, с трудом удерживая мощного мужика.
Глаза Фёдора налились кровью, лицо исказилось до неузнаваемости:
— Да если бы не я, вы бы сдохли там, на болотах. Избавил вас от обузы, помог быстрее до деревни добраться.
— Так это ты старушку и мальчика? — догадалась мама. Она сняла очки, нервно теребя дужки.
Фёдор сплюнул набившуюся в рот землю, глаза его безумно вращались:
— Да вы слюнтяи! Сами бы все подохли, пока с этими убогими таскались. Я же спас вас! Волк всегда сжирает больную овцу!
— Как видишь, у овец тоже бывают клыки, — папа дёрнул Угрюма за руку, утыкая лицом в землю.
— Дитё-то за что? — всхлипывала Люба.
— Кому они нужны? Сироты. Лишние рты.
— Хватит, — лицо папы будто одеревенело, — он приподнялся, удерживая захват, — Лёха, держи его.
В этот момент Фёдор извернулся, освобождаясь от захвата, и вскочил на ноги. Ринулся к толпе, не разбирая дороги. Я кинулась наперерез, в глаза Фёдору ударил мощный фаербол, ослепив его. Проведя ещё одну подсечку, заметила, как Фёдор занёс руку для удара в голову, отклонилась от линии атаки и подхватила кисть, захватив её в «ножницы». Угрюм со стоном упал. Я дёрнула его руку вверх, заставив того заорать от боли.
— Замри, — восстанавливая дыхание, прошипела я.
— Лёха, помоги Ларе, — к нам приближался отец.
Дядя Лёша прижал его к земле, ещё больше усилив болевые ощущения. Фёдор скрежетал зубами, по его лицу струился пот, мерцание кожи померкло.
Отец, суровый, как палач, наступил на основание шеи, перехватив голову мужика так, что вскоре послышался хруст позвонков, и тело Угрюма обмякло.
Глава 26
Деревенские притихли. Матвей подошёл ближе:
— Не стойте над этой падалью, уходить надо.
Я оглянулась, за спиной возвышалась стена огня, подбираясь к ближайшим домам.
— Что стоим? — прикрикнул на толпу дядя Лёша, — берите вещи, уходим. Быстрее!
— Там твари, — испуганно пролепетала одна из женщин.
— А здесь мы заживо зажаримся, забор уже горит, долго не простоит, твари и сюда доберутся. Уходим.
Из толпы вышла Наташа, без сожаления она смотрела на труп своего мужа. К ней подошла Люба:
— Пойдём, Наташ.
Женщина обернулась на неё:
— Ты думаешь, мне его жаль? Сдуру замуж вышла, по молодости, по глупости. Горы мне золотые обещал, цветы, подарки. А потом…
Наташа развязала платок, на её шее виднелись фиолетовые синяки, подняла рукава кофты, по запястьям змеились кровоподтёки.
— Боем смертным бил. Боялась даже дышать в его присутствии. Здесь вот хоть присмирел, всего лишь пару раз придушил, да руки выворачивал, пока никто не видел. Я вас благодарить должна, — подняла она взгляд, полный непролитых слёз, в нашу сторону.
— Девонька, — подошёл к ней дед Михей, — пойдём. Всем уходить пора.
Пламя расходилось. Жар уже ощущался сквозь одежду, поднимал вихрем волосы. Мы похватали сумки, собрали детей и пошли к воротам.
На нас смотрел угрюмый лес, стоявший чёрной стеной. А позади жарким маревом бушевал огонь.
Вышли на луг, невольно остановились перевести дыхание.
— И всё же боязно идти, — донеслось из толпы.
— Не ночь же нам на лугу куковать, — ответил Матвей, — как на тарелке мы здесь, готовое блюдо.
Папа подошёл к нам с Гришей:
— Дети, способности в порядке?
— В полном, — парень щёлкнул пальцами, зажёг огонёк.
— Добро. Идём впереди, смотрим по сторонам, — он обернулся к сельчанам, — детей держите в серёдке, целее будут. В случае опасности — не разбегаться. Идти вместе. Отобьёмся.
Мы колонной, как на параде, двинулись вперёд, дорога шла по краю леса, хорошо, хоть в чащу лезть не надо.
— Когда болото начнётся? — Спросил папа у Матвея, идущего рядом с нами с топором в руках.
— Да вот, сейчас по опушке пройдём и аккурат к гати выйдем.
— Гриша, поотстань. Сзади тоже кому-то надо быть. Вдруг твари подкрадутся.