- Даже после всех этих лет?
- Да. Его не изменить.
Посидеть с ней пришли Хайли и ещё несколько девушек, так что Алек с Серегилом вышли и отправились в комнату Мирриции.
Бархатные занавески были опущены и зажжены светильники. Из курильницы, подвешенной под потолком, поднимались клубы ароматного дыма, чтобы перебить запах смерти. Миррицию уложили в её собственную постель. Здешние женщины обмыли её и обрядили в платье из белого шёлка. Руки были сложены на груди, золотые сестерции на глазах поблескивали, будто слезы, в неверном свете свечей. Лишённое косметики, лицо её заострилось и приняло восковые черты, совершенно лишённые жизни. Тронув её руку, Алек ощутил, какой холодной и окостеневшей она была. Той юной женщины, что так нежно открыла ему когда-то мир истинных любовных утех — когда не только берешь, но и отдаёшь тоже — её больше не было. При этом воспоминании горло его схватил спазм.
Серегил обнял его за плечи и крепко прижал к себе.
- Мы сделали всё, что могли, тали.
Алек в ярости мотнул головой:
- Нет, не всё! Если бы мы поймали того старика….
- Прости. И клянусь тебе, мы узнаем, что произошло, и отомстим за неё. Однако, наш долг обеспечить безопасность Элани и Клиа. Мирриции теперь уже ничем не помочь.
Держа Алека в объятьях, он дал ему немного поплакать, затем вручил свой носовой платок.
- Ну-ка, тали. Самым лучшим для нас сейчас будет заняться делом.
Алек утёр лицо и кивнул.
В последний раз взяв за руку свою дорогую подругу, он прошептал:
- Именем Иллиора, Мирриция, я клянусь тебе, что прикончу того, кто тебя убил!
По дороге назад в Ореску за лошадьми, Сергил был мрачным.
- И как же часто Кот оказывал помощь Эйруал? — поинтересовался Алек.
- Да раза три-четыре за все эти годы. Мелочёвка, за исключением одного. Тогда я преследовал негодяя, убившего одну из девиц Эйруал. Её придушили прямо в постели. Это было ещё на заре карьеры Эйруал, тогда она не обладала таким влиянием, как теперь, а потому жандармы не больно-то напрягались, чтобы разыскать убийцу.
- Ну да, как сейчас, когда всем наплевать на бедняков, подыхающих от сонного мора.
- Да, весьма похоже. Впрочем, и беднякам из бедняков, сдаётся мне, не так уж много дела до того, что творится у богатеев. Пропасть слишком уж глубока. И немногим довелось побывать по обе её стороны, как нам с тобой.
Они навестили того продавца камней с Улицы Порося, на которого указал Теро, но торговец, кажется, не имел никаких дел с каким-либо непонятным народцем.
- А много людей купило у Вас вот такие вот камушки? — поинтересовался Алек, показав торговцу кристалл, выкупленный у мальчишки из Ринга.
- В основном это маги, да нечистые на руку ювелиры, — торговец внимательно изучил камень. — Нет, это не мой. По правде сказать, он лучше любого из тех, что имеются у меня. Если его огранить, то можете запросто выдать за цитрин или берилл. Или даже за желтый сапфир.
- А не знаете, кто ещё торгует такими? — спросил Серегил.
- Только госпожа Элейн с Улицы Вала.
Туда они и направили свои стопы, но это тоже оказался тупик. Как и прошлый продавец, женщина была уверена, что непременно запомнила бы, если бы продала камень такой чистоты кому-то, подходящему под описание вороны.
- Получается, они могли привезти их с собой, откуда бы они там ни были?
- Или купить у уличного лоточника на любом из рынков, — со вздохом ответил Серегил.
В Оленя вернулись как раз к ужину, и обнаружили в кухне дожидающегося их Микама. Тот приехал, одетый для ночного ремесла: в домотканом платье, в забрызганных грязью сапогах. У ног его валялся небольшой мешок с вещами. В усах и гриве тронутых сединой рыжих волос ещё поблескивали бисерины дождевых капель.
Прихватив еду, чтобы поужинать без посторонних, они отправились наверх, и Серегил изложил обстоятельства относительно сонного мора и поведал про утрату Мирриции.
- Да упокоит Астеллус её с миром, — грустно сказал Микам. — Если эти вороны — те же самые люди, что атаковали бедняков Нижнего Города, то сюда их, должно быть, выгнал коратанов карантин?
- Похоже на то. В то же время, Кепи впервые обнаружил их именно здесь, — Серегил рассеянно постучал оловянной ложкой по краю нетронутой миски с супом.
— Нам следует послать кого-то понаблюдать за храмом на улице Жёлтого Угря. Если та маленькая предательница, что навела нас на засаду, действительно, менялась с ними, она должна объявиться там.
- А мне бы хотелось всё же потолковать с тем стариком. Ужасно хочется знать, как ему удалось так меня прокатить.
- Итак, что конкретно делать? — спросил Микам, когда приступили к вину.
Увидев знакомый азартный блеск в глазах старого друга, Серегил улыбнулся. Когда же Алек и Серегил обрисовали Микаму весь клубок проблем касательно воронья и дворян-заговорщиков, тот оживился ещё больше.
- Короче, мы с Алеком идём в Ринг?
- Я тоже периодически буду ходить с тобой, но по крайней мере один из нас с тобой должен быть обязательно. И только днём, — отвечал Серегил. — И мне бы хотелось, Микам, чтобы ты, пока ты не при делах, сидел бы тут, незаметно. Нас же с Алеком должны видеть в городе и на Улице Колеса.
Микам достал свою трубку и взял кисет, чтобы закурить:
- Всё прекрасно меня устраивает.
Дождливая погода продержалась ещё несколько дней. Один Серегил с Алеком посвятили посещению Дворца, куда были приглашены с визитом к Элани, а последовавшей за тем ночью обшаривали дом Кирина в поисках свежих улик. В потайной комнате у Кирина прибавилось золота, однако новых шифровок больше не оказалось. Видимо, Клиа удалось пресечь это, по крайней мере на данный момент.
Кепи отправили наблюдать за храмом у Морского Рынка, на случай, если там объявится с сонным мором тот парнишка, который менялся со стариком, или кто-то ещё. Так, под нависшей над нищим районом угрозой карантина, Алек с Микамом и совершали свои вылазки в Ринг. Алек ходил в прежнем своём наряде нищенки, Микам же вполне соответствовал легенде, нарядившись в потёртый солдатский китель, и с повязкой на одном глазу. И хотя им удалось разыскать ещё несколько человек, по преимуществу ребятишек, которые заявили, что якобы имели дело с вороньём, но ни одного, похожего на того, кто был им нужен, они так и не застали. Один из ребят общался со старухой со странным поясом в побрякушках, старика же не видел никто. Поговаривали о молодой девице в драном платье, а также о хромом парне на костылях, но большего никто поведать не смог, сколько они ни расспрашивали. И, подавно, никто не помнил высокого с мечом, ошивавшегося где-нибудь неподалёку.
Вскоре на Улице Колеса объявился Кепи с вестями про парнишку, похожего по описанию на того, у которого Алек выкупил свой жёлтый кристалл. Мальчика принесли в храм на Улице Желтого Угря, а с ним и многих других.
- Торговцы с площади из-за этого уже все на ушах, — сообщил Кепи, по обыкновению уплетая полученную на кухне еду под присмотром обожающей его кухарки. — И с каждым днём всё громче крики про карантин, потому что народ начинает обходить местные лавки стороной.
- Тогда нам лучше поторопиться, — сказал Серегил.
Когда же Алек с Серегилом прискакали к храму, то обнаружили, что он взят в кольцо толпой разгневанного народа, орущего на жрецов и насмерть перепуганных служек.
- Вы же знаете, что мы не в состоянии остановить эту болезнь, — кричал в ответ верховный жрец. — Милостью божией, люди добрые, дайте им хотя бы упокоиться с миром!
Протиснувшись сквозь толпу, они вошли внутрь. Когда они оказались в храме, Алек покачал головой, оглядев уложенные вдоль стен ряды всех этих уснувших бедолаг с безучастными выражениями на лицах. Парнишка, у которого он купил камень, лежал на соломенном тюфяке возле самой двери.
Алек разыскал дежурного дризийца.
- Разрешите, пожалуйста, взять пару ваших служек, Брат. Мне нужно послать весточки.
Двое юношей были немедленно отправлены: один с посланием для Валериуса, другой — к Теро.
А Алек с Серегилом, тем временем, для пользы дела, решили осмотреть больных на предмет каких-нибудь отметин или ещё чего-нибудь особенного.