— Вы говорите, он умер, этот Ванашный?
— Без вести пропал в первые месяцы войны… Был слух, что к немцам перебежал, только никто толком ничего не знал. Одним словом, не вернулся с войны человек, и все… Я-то всю войну прошел аж до самого Будапешта… Между прочим, в доме отдыха этом самом — будь он трижды неладен! — однополчанина встретил. Он не то горняк, не то металлург с Горловки. Отдыхать приехал с женой. Вместо руки черный протез…
— В этом доме отдыха и пропал ваш питон?
— Именно. Только не пропал он. Украли его.
— Почему вы так думаете?
— Сам он от меня никуда не уйдет! Это точно. Только шаги заслышит — так уже свистит от радости. Я же его молоком из соски кормил! Сам цыплят ему жарил!
— Любит жареных цыплят?
— Еще как!
— А кроликов или, может, кошек?
— Ест и кроликов, но неохотно, а как насчет кошек — не знаю…
— Кто же мог насильно унести из клетки такую могучую и, главное, столь привязанную к вам змею?
— Ума не приложу… Он, вообще-то, у меня смирный и к человеку очень ласковый. Зла-то он в жизни немного видел. Понимаете? Пойман был еще молодым и сразу в хорошие руки попал.
— К вам?
— Нет, сперва к Осипу Осиповичу, учителю моему… Какой души человек был! Вот он-то настоящий заклинатель! Я только дрессировщик, а он всамделишный заклинатель змей. В Индии специальную школу прошел, в Персии у дервишей учился. Еще до революции, конечно. Уж он-то змей понимал! И они его понимали. Королевскую кобру на шею вешал, с зеленой мамбой мячиком жонглировал! Да, это человек был!.. Володька мне от него достался, по завещанию… За неделю до смерти отказал, как чувствовал…
— От чего же он умер?
— От чего все заклинатели умирают! От змеи. Каждый знает, что рано или поздно встретится ему та самая змея…
— Та самая?
— Да. Которая предназначена… Тут ни опыт не поможет, ни сноровка, никакие травки тайные и секреты индийские от этой змеи не спасут.
— И даже сыворотка «антигюрза»?
— Какая там «антигюрза»! — усмехнулся Минаев. — Против минутки любая сыворотка бессильна. Даже бразильская из Буатанана.
— Что же это за минутка такая? — невольно полюбопытствовал Данелия, хотя совсем не стремился придать беседе столь узкопрофессиональный характер. Кроме питона Володьки, никакие другие змеи его не интересовали. Но кто удержится от любопытства, услышав о змее-минутке?
— Вот такая крохотулька! — Артист по-рыбацки отмерил руками средней величины плотву. — В мизинец толщиной. Если укусит, пиши пропало — жизни тебе осталось всего минута. Потому и зовут ее так.
— Где же подстерегла она Осипа Осиповича? Он что, номер с ней готовил?
— Как же — номер!.. Публике что минутка, что желтопузик — издали не видно. В Ташкент он ездил, в серпентарий, за кобрами. Туда как раз новая партия змей поступила из-за границы. А минутка эта вроде бы контрабандой прибыла. Одним словом, случайно она заползла и притаилась себе тихонько в одном из ящиков. Тут уж ничего не попишешь, если это твоя змея. Она тебя всегда найдет. В палец укусила она Осипа Осиповича…
— И вы верите в такое предназначение? Разве на месте Осипа Осиповича не мог быть кто-нибудь другой?
— Мог. Для обычного человека ведь своей змеи нет. В это никто не верит. Зато каждому заклинателю такая змея судьбой предназначена. Это как профессиональная болезнь, что ли… Все ведь, кого я знал, от укуса умерли.
— И немудрено!.. Они же постоянно общались со змеями! Разве можно застраховаться от оплошности? Вот и выходит, что рано или поздно… Просто по теории вероятности.
— А я вам о чем толкую? На каждого заклинателя — своя змея!
— Ах, если в этом смысле…
— В каком же еще? Так что я Володьку от Осипа Осиповича унаследовал. Ядовитых змей он другим отказал, я только с удавами работаю. Боюсь потому как. Нет у меня чутья на ядовитых. Не понимаю я их.