— Не думаю, чтобы нас порадовало это знание! — флегматично пожав плечами, со всем свойственным ему пессимизмом сказал лекарь. — Друзей у нас здесь точно нет… Или вы думаете, местный воевода, если это он, окажет нам более радушный приём?
— Это вряд ли! — тоскливо вздохнул пан Анджей, а его живот согласно качнулся вверх-вниз. — И уж точно — не покормит!
— Разве что свинцом! — возразил пан Роман. — И хотел бы я знать, не потому ли забрали наверх нашего славного казака, что к монастырю подошли московиты? Ох, что-то больно похоже!
Им пришлось более получаса продолжать гадание без шансов на удачу, прежде чем выстрелы загремели совсем близко, в коридоре, а следом слышны стали и быстро приближающиеся шаги. И голос, слишком знакомый, чтобы сомневаться хотя бы мгновение…
— Пан Роман! — звонко выкрикивал Марек. — Пан Роман, отзовитесь! Это я, ваш Марек!
— Марек!!! — радостно заорал пан Анджей. — Марек, мы — здесь!
Несколько голосов, более низких, мужских, забубнили что-то за самой дверью, потом раздались гулкие удары.
— Не открывается, — плачущим голосом сообщил Марек; после короткой паузы он добавил, — отойдите подальше!
— Не понял… — протянул удивлённый пан Анджей. — Зачем подальше-то?!
Через пару минут, когда оглушительным взрывом дверь вынесло и обрушило в шаге от того места, где стоял упрямый пан, он понял. Могло быть и поздно.
— Пан Роман, пан Анджей, вы — живы?! — радостно завопил Марек, кубарем скатываясь вниз по лестнице. — Мы — тоже! Мы помощь привели!
— Что за помощь? — сумрачно спросил пан Роман, без особой приязни вглядываясь в выросшего на пороге богатыря. Богатырь, украшенный богатой бородой, носил, ко всему прочему, орлёный кафтан и высокую шапку. Стрелецкую шапку!
— Ты, что ли, Роман Смородинский? Твой меченоша нам все уши прожужжал… — сурово сказал стрелец. — Ну, пойдём, голубь мой ясный! Давно мой сотник желает с тобой погуторить!
— Надеюсь, нас покормят? — жалобно спросил пан Анджей, между делом подыскивая себе оружие…
Драться, однако, было самоубийством. В коридоре, держа наготове страшное своё оружие — бердыши, стояли рослые молодцы — московские стрельцы в кафтанах стремянного полка. Суровые их рожи выражали явное желание поскорее поквитаться со спасаемыми… лишь железная дисциплина сковывала их. Пожалуй что до поры, до времени.
— Покормят, покормят! — пообещал стрелец. — Это я тебе обещаю, стрелецкий полусотник Павло Громыхало! Разве ж можно…
Тут он оборвал свои дружеские излияния, предпочтя вместо этого взмахом руки указать им путь наверх. Они его и так не забыли, по правде говоря…
Дорога по подземелью была длинна и трудна. Сразу же разболелись все синяки, у пана Анджея ныл разбитый лоб… Веселее не стало, когда к ним присоединились остальные казаки и ляхи. Те, что выжили. Идущие по сторонам стрельцы с пищалями и бердышами наизготовку, больше походили на охранников, чем на освободителей. Поскользнувшегося ляха хотя и не били, подняли не особо дружелюбно. Хорошо ещё, что не пинками! Особенно обидно было такое отношение при виде объятий, в которые стрельцы заключили пленных казаков. Шестеро их дожило до этого часа. Спустя мгновения стало на шесть охранников больше…
Наверху их ждала тишина. Тишина, покой… потрескивание дерева в разведённом прямо против выхода из подземелья костре. Изредка, правда, эту тишину прерывали чьи-то крики, пару раз сухо треснули далёкие выстрелы… От костра, на ходу загоняя саблю в ножны, поднялся рослый воин в дорогом зерцале. Лицо его имело на себе печать явной усталости, однако, взгляд был внимательным, без тени рассеянности, свойственной усталым людям.
— Я — сотник Кирилл Шулепов! — сухо назвался он. — Кто из вас Роман Смородинский?
— Я! — не стал отрекаться пан Роман и, плечом подвинув пытавшегося заслонить его Андрея Головню, вышел вперёд. — Что тебе от меня надо, московит?
— Ничего, лях! — вполне дружелюбно ответил тот. — Ничего, кроме некоего ларца, что дал тебе Самозванец и женщины, которую ты украл… Украл, украл! У неё есть законный муж и господин, ты же — похититель и совратитель, как бы там дело не повернулось! Но главное — ларец. Где он?
— Ищите! — пожал плечами пан Роман. — Ищите и обрящете… может быть! Разбойники захватили и его — вместе с нами.
Слегка поморщившись, сотник отвернулся и рявкнул:
— Прокоп!
— Здесь, господин! — ответили издалека.
— Девку нашли?
— Нет! — провыли всё оттуда же. — Ни девки, ни ларца с бумагами, ни атамана!
— Что за чёрт… — прорычал Кирилл. — Не могли же они под землю провалиться!
— А Ворона вы поймали? — с деланным равнодушием поинтересовался пан Роман.
— Ворона? — изумлённо повернулся к нему сотник, чтобы через мгновение пожать плечами. — Да кто ж его знает… Всех, кто был внутри, мы порубали. Вон, последних вешают! Может, твой Ворон среди них?
Вот тут пан Роман взволновался всерьёз. Можно было предположить — и позлорадствовать тайно — что московиты плохо искали и не нашли ни своего соратника, ни Татьяну. Но Ворона спутать с кем бы то ни было ещё сложно, очень сложно!
— Худой такой! — уже не скрывая тревоги, забыв про злорадство, прошептал пан Роман. — Чёрный, как и впрямь ворон. И в чёрное во всё одет!
Кирилл, которому передалось волнение волынянина, резко обернулся к своим. Почти все, как один, развели руками. Нет, такого не было. Только Шагин был задумчив…
— Что ты, Шагин? — слишком хорошо зная своего слугу, чтобы упустить эту его странную задумчивость, резко спросил Кирилл. — Ты видел его?
— Думаю я, что всех их видел! — пробормотал Шагин в задумчивости. — Когда мы уже взяли ворота и половину двора… ну, когда самая-то сеча пошла… И вот тогда я видел человек в двадцать отряд, который поспешал во-он туда. К той башне! И там был один чёрноволосый. В здешних местах такие — редкость… Насчёт Дмитра не знаю, не поклянусь. А вот баба там была! Высокая… Вся ободранная, как нищенка!
— Татьяна! — яростно выкрикнул пан Роман. — Это — Татьяна! Слышишь, московит! Твоя цель — там! Наверняка и ларец — там! Если ты поможешь мне, спасёшь Татьяну, ты спасёшь и своего атамана! Ну же, решай!
— А чего решать… — пожал плечами Кирилл. — Прокоп! Отбери дюжины две, что посвежее да потрезвее. Порох посуше поищи… Выступаем немедленно!
— Я — с вами! — резко сказал пан Роман.
Кирилл пожал плечами. Пусть пан помашет саблей, он не против…
— Дайте ему оружие! — сухо приказал он…
Часть восьмая
1
Небольшая ладья, зашуршав носом в камышах, уткнулась в мягкий наст. Не берег — болотина, толстый слой мха, способный выдержать всадники и предательски провалиться под худенькой девкой. Навроде той, что третьей и явно не по своей воле ступила на неверный мох. Следом за ней на «берег» сошли ещё полторы дюжины человек. Все — чумазые от пороха, окровавленные. У многих белели пятна свежих повязок — люди только что вышли из боя.
Ворон сошёл на берег первым и всем своим видом показывал, что дела далеко не плохи. Так и было, по правде говоря. Та сотня шишей, которая полегла в монастыре, прикрывая его отход, являла собой лишь малую толику его сиволапой «армии». Пусть даже лучшую толику. Способный в любой момент выставить в бой до тысячи бойцов с оружием и даже с огненным боем, Ворон уже вынашивал планы мести… Но для начала, надо было укрыться от вполне возможной погони. Пока же от монастыря их отделяли всего лишь двести шагов расстояния, и частый треск пищальных и пистольных выстрелов не мог заглушить отчаянных криков умирающих разбойников. Даже не зная об этом, вернейшие шиши прикрывали отход своего атамана.
— Пусть земля будет вам пухом! — тихо прошептал Ворон, пряча лицо от спутников. Никто и никогда не должен увидеть, что сам великий Ворон может плакать…
Однако застаиваться на месте было нельзя и Ворон, подавив эмоции в самом зародыше, резко спросил: