Бледность мало-помалу покинула лицо Марека. Он даже позволил себе улыбнуться.
Пан Роман дал себе слово при ближайшем удобном случае подробно допросить отрока. Лично он тайны ненавидел. На дух не переносил!
2
— Марек!!! Марек, чтоб тебя! Куда ты там запрятался?!
В голосе пана Романа слышны были нотки настоящего гнева и Марек, подумав немного, предпочёл пока не отзываться. Пан Роман, он ведь хоть и гневлив, но отходчив и редко наказывает за проступки и провинности, которым минуло несколько часов.
Зарина, сидевшая рядом и начавшая было лихорадочно запахиваться, изумлённо покосилась, но спрашивать не стала. Пан Роман был где-то рядом, и голос мог бы услышать.
Марек, озорно усмехнувшись, полез рукой к ней за пазуху, явно не намереваясь на этом останавливаться.
— Марек, прекрати! — прошипела Зарина, испуганно покосившись на пыльную занавесь, за которой находился коридор. — Ну, кому говорят, хватит!
Марек что-то разошёлся последнее время, не давая невесте прохода. Впрочем, в том не было ничего удивительного, если вспомнить, сколько ему минуло лет. Зарине первое время было даже приятно… потом она просто устала. Нет, правда! Она же не против облегчить ему жизнь. Тем более — жених, почти что муж. Но не так же часто!
Марек же опять наседал и ладонь свою запустил так глубоко, что стыдно и подумать — куда. И давай валить — на пыльные тряпки, во множестве наваленные в этом закутке. Зарина попыталась упереться… Да разве ж с Мареком поупираешься?! Упрямый он. Упрямый, назойливый, мерзкий мальчишка! Главное — вслух этого не сказать. Он ещё и обидчивый!
В какой-то миг Марек неловко повернулся, пытаясь устроиться поудобнее… и со всего размаха всадил ногу во что-то звонкое… Гулу было много, и тут же затих пан Роман. Потом раздались его быстро приближающиеся шаги и голос — совсем близко, воззвал:
— Марек, это ты шумишь?
Зарина лихорадочно отпихнула жениха и принялась оправляться… Немногое же она успела, прежде чем пан Роман отодвинул в сторону занавесь и вошёл в закуток.
— Ага… — протянул он весело. — Вот оно что! Вот, почему ты не отзывался! Ладно же… Зарина, иди, погуляй пока! Мне с Мареком поговорить надо!
Зарина, лихорадочно запахивая рубаху на груди и оправляя задранную чуть ли не до подмышек юбку, вскочила и вознамерилась так и поступить. То есть — сбежать, бросить Марека самого разбираться с его господином. Марек, однако, был иного мнения.
— Постой! — коротко сказал он, и Зарина покорно остановилась. — Господин, она знает всё, что знаю я! Ведь ты о ларце хочешь меня спросить?
— О нём самом! — подтвердил пан Роман. — Что ТЫ о нём знаешь?
Марек не торопился говорить. Для начала, он выглянул в коридор, проверил, нет ли там кого. Потом уже, загадочно сверкая глазами и довольно ухмыляясь, он сообщил:
— Мы нашли ларец!
Пан Роман изумлённо на него уставился.
— Что — нашли? — чувствуя, что изумление его чересчур сильно и всё же не в состоянии с ним справиться, он хотя бы принял серьёзный облик, нахмурил брови.
— Ларец! — громко и отчётливо повторил Марек. — Странно, что его не нашли… Он, в общем-то, не особо и спрятан был! Я-то нашёл…
— Ты! — усмехнулся пан Роман, не отказав себе в удовольствии подколоть мальчишку. — Ты — проныра, в любую дырку, в любую щель пролезешь! Ты, Зарина, слушай да запоминай! Тебе не ангелочек достаётся! Я иногда думаю, что в Мареке слишком много от чёртика… по крайней мере, для христианина!
— Ничего! — кровожадно заверила Зарина, потупив, однако, скромно глазки. — Я его перевоспитаю… Если получится!
— Марека? — удивился пан Роман, с приязнью глянув на невесту своего слуги. — Ну, не думаю! Он у меня уже пять лет, с десяти. Его матушка, моя кормилица, решила пристроить своего младшего получше. Ну, и просила заняться его воспитанием МЕНЯ. Пять лет мучаюсь! Никакого уважения к старшим! Выпороть бы, так ведь жалко!
Марек стоял мрачный, впервые не усмехаясь польщёно шуткам господина. Это приятно, когда так «хвалят» при мужчинах. Тогда можно и попову дочку, и племянницу ксендза и невестку раввина, им соблазнённых, вспомнить. Можно и про сгоревшую из-за мелкой шалости Марека скирду свежевысушенного сена вспомнить… пан Роман тогда немало серебра вынужден был отдать. И про выпущенную в невод с рыбой щуку. Невод такую зверюгу удержать не смог, а предварительно она пообгрызла там половине рыб — кому головы, а кому только хвосты. Правда, тогда ему всё сошло с рук, да и пан Роман узнал о том, кто во всём повинен спустя пару месяцев, когда наказывать было уже поздновато… Таких историй ещё много можно было рассказать, да пан Роман пощадил своего отрока. Тем паче он покраснел и смотрел так умоляюще… так умоляюще… Прям до кишок затронул доброе сердце пана!
— Ладно, нашёл ты ларец! — сурово, сдержав рвущуюся наружу улыбку, сказал пан Роман. — Куда дел-то?
Марек почему-то вздохнул тяжело, глядел на него робко:
— Так это… на воз и спрятал! Среди других вещей!
Пану Роману почему-то тяжело стало дышать, да и ноги не держали. Стараясь не думать о худшем, он медленно сел на тюки.
— Куда? — перехваченный спазмом голос отказывался звучать в полную силу. — В какой из них, Марек?!
— Так… — Мареку сегодня явно приходилось туго, голос его звучал смазано и неуверенно. — Так в первый же воз! Туда, где твоя утварь лежит, господин!
Пан Роман медленно потёр лоб дрожащей ладонью. Ему было дурно, воздуха не хватало, а перед глазами мелькали красные круги. Господи, если только этот проклятый московит упился!!! Да сейчас, дождёшься… Пан Анджей, как ни старался, а первым ткнулся рожей в тарелку. Теперь проклятый сотник соперничал с Андреем Головнёй. Вот этого славного казака ещё никто перепить не мог! Никто. Никогда. Возможно, московит будет первым.
— Быстрее! — отчаянным шёпотом велел он. — Может, удастся перепрятать… Боже, я даже не знаю, что делать!!! И Анджей, как назло — пьян как собака!
Он снова обхватил руками голову, никак не способный придумать хоть что-то, способное спасти его от позора клятвопреступления. Боже, какой позор! Славный род Смородинских, двести лет преданно служащий королям Речи Посполитой — с короля Александра-Ягайлы, никогда прежде не знал такого! Боже, Боже, Боже… Да что же делать то?!
— Пан Роман, а может — ну его? — робко спросил Марек. — Ну не знал ты, что я там положил… господин!
— Знал, не знал… всё равно чести урон! — хмуро сказал пан Роман. — Нет, на тебя-то я не сержусь. Ты, Марек, нашёл то, что я очень хотел найти. Теперь только и надо — понять, что делать дальше…
Марек только руками развёл. Тут он был господину не помощник. Вряд ли самые гениальные его идеи пришлись бы по душе пану Роману…
— Ну, ничего… — пробормотал пан Роман, задумчиво изучая стену перед собой, на первый взгляд ничем особенным не выделяющуюся. — Не я, так пан Анджей что-нибудь придумает!
3
— Эй ты… лях поганый! — пьяным голосом окликнул мирно дремавшего рожей в мясной подливе пана Анджея, Павло Громыхало. — Ты что, не слышишь меня?! У, дурень! Кто ж так пьёт, коли не умеет?!
Пан Анджей и впрямь перестарался, и ныне — храпел, отчаянно и оглушительно, пуская слюни, дыша ртом… нос, обожжённый раскалённым стволом пистоля, по-прежнему отказывался нормально функционировать и дышать славный шляхтич мог только через рот. Через рот или через другое место… ведь давно небритой рожей пан Анджей был в соусе!
— Вот ведь, а ещё спорил! — удивился сотник Кирилл, весело ухмыльнувшись. — Говорил ведь я, с русским воином никакой лях не справится… по крайней мере, в питии!
— Ну, я-то не лях! — возразил ему Андрей Головня, твёрдой рукой наливая себе в кувшин густой, как сироп мальвазии. — Ты — будешь?
— А то как же! — удивлённо протянул Кирилл. — Лей, не жалей! Доброе вино… твой пан его бочонка два прихватил, а этот… лях, так и вовсе полдюжины!
— Да, пан Анджей знает толк в вине! — дружелюбно согласился Головня. — Наш пан Роман — не таков! У него поменьше опыта в питии.