Роберт, не сдержавшись, фыркнул:
— А ты и поверил, дурачок.
— Да, я поверил. Мне больше ничего не оставалось.
Кэтрин вдруг положила ладонь на живот Терри. Та накрыла ее своей рукой. Адам демонстративно отвернулся.
— Итак, я закончил свой печальный рассказ, друзья мои, — проговорил он, глядя на Роберта. — Пусть тебя утешает тот факт, что я продал душу дьяволу не ради себя, а ради невинного ребенка. А теперь отдай мне мастер-ключ. Живо!
— Он у меня, — подал вдруг голос Хорас и вынул ключ из внутреннего кармана своей куртки.
Роберт заметил, как по руке старика от запястья к плечу будто скользнула бледно-голубая молния.
— Прекрасно. Положи его на землю. И учти, старик, я не стану повторять дважды.
Хорас, вместо того чтобы исполнить этот приказ, вдруг крикнул:
— Кэтрин! Обратись к Тарику!
Кэтрин подняла на него изумленные глаза:
— Что?
— Обратись к Тарику! Сейчас же!
Кэтрин поднялась со скамейки и сделала несколько шагов в сторону Адама. Она смотрела на него так, будто видела впервые.
— Тарик? Ты меня слышишь? Ты тут, Тарик?
Хорас тем временем дал знак Терри, чтобы и она подошла к ним. Хорас, Роберт, Кэтрин и Терри встали вокруг Адама так, что тому некуда было деваться. Он попытался было выйти за пределы невидимого круга, но не смог. Роберт видел, как он весь напружинился, готовясь отразить атаку Кэтрин. На шее его вздулась и запульсировала жилка.
— Я предала тебя, знаю. Поэтому хочу, чтобы ты знал: мне стыдно за то, что я сделала. Больно и стыдно. Загляни ко мне в душу, и ты увидишь, что я не лгу тебе.
Адам уперся ногами в землю и смотрел в пустоту прямо перед собой. В глазах его застыла мука.
— Я знаю, через что тебе пришлось пройти по моей вине. И я знаю, ты решил, что сломался, утратил чувство собственного достоинства, не выдержав страданий. Но это не так, Тарик. Ты вышел из той жуткой ситуации с честью. Ты всегда был честным и благородным. С тобой обращались как с животным, но ты сумел остаться человеком. Всю вину за то, что случилось с тобой, я принимаю на себя.
Над головой Адама заклубилась дымка, которую не заметил бы обычный человек, но хорошо видели все присутствующие.
— Торопись! — прошипел Хорас.
— Тарик! Я знаю, что они с тобой делали, те люди, в руки которых я тебя предала, — продолжала Кэтрин. — Они истязали тебя как врага. Ты решил про себя, что сломался, но я в это не верю. Ты сломался лишь снаружи. В конце концов, тех пыток никто бы не выдержал. Но твое внутреннее благородство, твое человеческое достоинство никуда не делось. Оно по-прежнему суть — твой духовный стержень.
Дымка будто воспламенилась, и в следующее мгновение на Роберта, Хораса, Кэтрин и Терри глянуло Око: желтый зрачок; разряды молний, сыпавшие в разные стороны; дыхание смерти, разлившееся вокруг.
Кэтрин даже глазом не моргнула.
— Ты всегда был сильным человеком. Гораздо сильнее многих. Сильнее меня. Но в какой-то момент ты уступил Злу. Ты ведь чувствуешь это, Тарик! Я всегда ценила тебя за твою храбрость и мужество. Прояви их снова. Я знаю, что ты думал обо мне, когда создавал Марифат. Взорвав его, ты хотел тем самым не наказать людей, а дать понять мне, что я с тобой сделала и в кого я тебя превратила. И я знаю: ты оставил для меня лазейку. Ты не мог не оставить ее. Мне нужно лишь догадаться, где она, и тогда я не допущу взрыва. Скажи мне, как это сделать?