— Вы давно с ним виделись?
— Несколько лет назад. Впрочем…
— Что?
— Вчера… Вчера я получил почтовую бандероль. Весьма таинственную, кстати. Искусно сконструированный ларчик с секретом. В посылке также была записка с просьбой о помощи. И собственно, все. А в самом ларце мы нашли лишь один адрес в Уэст-Виллидже. Посылка пришла, конечно, от Адама.
— Ты уже ходил туда?
— Куда?
— В Уэст-Виллидж, Роберт!
— Нет, честно сказать, я…
— Мне кажется, мой друг, что тебе непременно стоит туда сходить. Но для начала я собираюсь тебя немного… так сказать, просветить. Адаму действительно угрожает опасность. И всем нам, между прочим. Ты помнишь, конечно, ночь пожара?
Роберт вздрогнул.
— Что ты сказал?
— Ту самую ночь, в которую ты спас Адама и Кэтрин? В Кембридже?
Роберт потрясенно уставился на Хораса. Давняя история была запрятана в его сознании настолько глубоко, что он почти уже не верил, что она произошла именно с ним. Она была похожа на какое-то полустершееся из памяти приключение, которое он вычитал в детстве в одной из книжек.
— Откуда ты знаешь об этом?
Хорас ответил не сразу. Он вдруг подумал о том, как далеко может себе позволить зайти в разговоре с Робертом. Необходимо соблюдать осторожность и быть очень аккуратным в выборе слов. Если сказать мало, Роберт ни за что не проникнется осознанием всей тяжести сложившейся ситуации; если же слишком много, не поверит или просто сойдет с ума. Хорас на протяжении многих лет наблюдал за ними, вблизи и издалека, в Англии и Соединенных Штатах. Он лично наставил Адама на истинный Путь и не терял связи с ним даже после, когда тот решил пойти своей собственной дорогой. Он помогал советами Кэтрин. Со стороны, но помогал.
Роберт оставался единственным из них, кто находился в абсолютном неведении. Хорас не видел нужды посвящать его во что бы то ни было, так как время Роберта тогда еще не пришло…
— Прошу прощения, Роберт, что так долго пытался ввести тебя в заблуждение относительно себя. Дело в том, что я уже давно интересуюсь тобой и твоей жизнью. С тех самых пор, как ты познакомился с Адамом в колледже. Пожалуйста, вспомни ту ночь. Это поможет тебе многое понять.
Роберт ощутил приближение паники. Бред, какой бред… Хорас следил за ним? Все эти годы?.. И Адам был заодно с ним? Зачем, ради всего святого, зачем?.. Он не мог заставить себя говорить о той ночи. Он никогда и никому о ней не рассказывал.
Хорас не спускал с него пристального взгляда. В глазах его светилась доброта и одновременно неумолимая настойчивость. Роберт понял, что старик видит его буквально насквозь, и почувствовал себя голым перед ним.
— Хорас, я понимаю, к чему ты клонишь. Но поверь, всему можно найти рациональное объяснение. Даже событиям той ночи…
— Ты сам в это не веришь.
— Я верю в законы природы и разумное начало. Я никогда не верил в привидения, полтергейст и монстров под кроватью.
— Господи, я сам в это не верю.
— Я верю только тому, что могу проверить, увидеть, потрогать и понюхать. А та ночь… Все это была лишь игра, глупая, дурацкая и рискованная игра великовозрастных идиотов. Хорас, ведь мы были еще, в сущности, детьми.
— Не все то, что существует, ты способен увидеть, Роберт. Гравитация. Электромагнитные волны. Любовь. Страх.
— Мы с Кэт никогда не вспоминали о той ночи. Никогда не говорили о ней.
— Потому что не было нужды. Сейчас она есть.
— О чем ты?
— Проснись, мой друг. Пришло время. И его у нас мало. Кэтрин и Адам нуждаются в тебе так, как не нуждались никогда.
Роберт на мгновение зажмурился, пытаясь убедить себя в том, что все это наваждение. Что сейчас он откроет глаза и будет снова один. Он открыл глаза и вновь натолкнулся на взгляд Хораса.
— Я не понимаю тебя…
— Мы все сейчас в твоих руках, мой друг. Нас много, очень много. И только ты способен нас выручить.
У него звенело в ушах и в затылке стучала кровь. Но ему вдруг показалось, что он всю свою жизнь прожил в ожидании именно этих слов, которые только что таким будничным голосом произнес Хорас.
Но он по-прежнему отказывался верить…
— Поясни.
— Стряслось нечто ужасное, Роберт. Тебе трудно будет поверить… Особенно потому, что это я тебе говорю… Но я прошу — доверься.
— Не понимаю…
— Адам подверг свою жизнь… больше того — самую душу свою смертельной опасности. А все ради того, чтобы предотвратить акт величайшего злодеяния, который угрожает этому городу.