— Да, Адам… — не смог сдержать зависти Роберт. — Только сейчас начинаю до конца понимать, кто я и кто ты…
— Ну-ну… Не заводи опять свою шарманку.
— Да нет, просто… восхищаюсь. Тебя отец-то здесь навещает? Ностальгирует по студенческой юности?
Адам вдруг помрачнел.
— Папа? Как тебе сказать… Порога этого ни разу не переступал, пока я тут. Он бы сейчас в дверь не пролез. Растолстел на старости лет.
— Адам и его родитель не очень ладят между собой, — пояснила Кэтрин с улыбкой. — Дошло до того, что Хейл-Деверо-старший даже лишил своего отпрыска наследства. Высокие отношения.
— Спасибо, милая, что просветила нашего друга относительно моих семейных дел. — Адам хлопнул в ладоши. — Ну что ж, друзья, выпьем, пожалуй? Кому что? Красное вино? Пиво? Или, может быть, что покрепче?
Роберт вдруг понял, что его, именно его, пригласили сюда не случайно. Что они, интересно, затевают?
Адам стал возиться у барной стойки с бутылками, а Кэтрин лениво прохаживалась вдоль книжных шкафов.
— Кэтрин… — вдруг порозовев, неуверенно произнес Роберт. — А вот твое произношение…
Она вдруг звонко рассмеялась и переглянулась с улыбающимся Адамом.
— А я все думала, когда ты меня об этом спросишь! Что ж, Роберт, открою тебе страшную тайну. Моя мама — американка. И бабушка тоже. Они из Калифорнии. Просто мама давно перебралась сюда, еще во время войны. И я всю жизнь прожила здесь. Отец у меня англичанин, точнее — англичанин аргентинского происхождения. Хотели сотворить из дочки «английскую розу». Вот и сотворили.
Она удобно устроилась на диванчике и, подогнув к подбородку колени, обхватила их руками.
— Теперь спроси про нашу пьесу, Роберт, ты ведь хочешь об этом спросить, я вижу!
— Как долго вы ее пишете? Когда собираетесь ставить и собираетесь ли вообще?
Кэтрин вновь переглянулась с Адамом и даже подмигнула ему.
— Мы провозились с этим весь прошлый семестр и весь этот, — сказала она. — А все началось с моего сочинения, которое я хотела посвятить одному из ярких эпизодов из истории науки. Вот тут-то мне и попались записки Кейнса,[15] в которых я намеревалась раскопать что-нибудь интересное. И я зарылась в них по уши. Это очень похоже на меня. Если уж потянула за ниточку, то непременно размотаю весь клубок, а до этого не успокоюсь.
— О каком Кейнсе идет речь? О Джоне Мэйнарде?
— О нем самом. Это ведь он выкупил на аукционе в 1936 году рукописи Ньютона лишь ради того, чтобы они ни в коем случае не сгинули в какой-нибудь частной коллекции. А после смерти завещал передать их в кембриджский Королевский колледж.
— Хорошо, понял. А при чем тут театральная постановка?
— Господи, да я ведь первые два курса дневала и ночевала на студенческой сцене! Между прочим, меня все ценили как актрису. Жаль, ты не застал тех времен, милый мальчик. А в этом году мне надоело играть и захотелось самой что-нибудь написать. И мы с Адамом заключили соглашение.
Адам передал ей бокал красного вина, у него на губах играла легкая улыбка.
— Какое еще соглашение?
— Мы не спим вместе, но компенсируем это совместным творчеством.
— Кэт, ну в самом деле… — Адам передал Роберту джин с тоником. — Веди себя прилично!
Адам к тому времени уже отклеил фальшивую бороду и избавился от тюрбана. Обслужив друзей, он сам развалился в мягком кожаном кресле и всем своим видом напоминал довольного отца семейства, собравшего наконец в родительском гнездышке всех своих блудных детей.
Кэтрин прилегла на диване и по-кошачьи грациозно потянулась.
— Собственно, это я настояла на том, чтобы Адам организовал сегодняшнее свидание вслепую и для меня тоже. Чтобы он отстал от меня наконец и перестал пялиться на мои коленки.
— И как? Перестал? — с неуверенной улыбкой спросил Роберт.
— Поначалу я думала, что это он явился ко мне в маске волшебника.
— Жаль, что невольно обманул твои ожидания, Кэтрин, — уже начиная падать духом, пролепетал Роберт.
— Что ты такое говоришь! Ты их превзошел! Ты вел себя как настоящий джентльмен, о таких-то и грезят все девушки на свете. Кстати, о девичьих грезах… не согласишься ли ты проводить меня сегодня домой?
На лице Адама держалась подчеркнуто нейтральная маска.
— Я? Я… с удовольствием…
— Может, мы наконец покончим с романтическим воркованием, господа? — подал голос Адам. — На самом деле, Роберт, я пригласил тебя, чтобы попросить об одном небольшом одолжении. Дело в том, что мы хотим поставить нашу пьесу прямо на лужайке перед Тринити.
15
Известный британский экономист, основатель кейнсанского направления в экономической теории.