«Ведьма с белыми волосами, которая охраняет ледяные ворота, ведущие в потусторонний мир… Может, через эти ворота увели в потусторонний мир Земфиру Парамонову? — подумал Пётр. — Ведь я же видел, как они шли с Изольдой Германовной! — Она завела её к себе в дом, потому что маленькая цыганка знала что-то очень важное о нашем директоре. Ведь у неё был клетчатый носовой платок с вышитой монограммой. А платок — личная вещь. Земфира говорила, что она по вещи может предсказать будущее человека. Значит, она не удержалась от любопытства и узнала, что ожидает Илью Даниловича? Её что-то потрясло, испугало. Почему она не пошла прямо к директору? А может, она шла к нему, а Изольда перехватила её, затащила к себе в дом? А после этого Земфира пропала». — Ларин даже вспотел от этих мыслей.
— Ты чего покраснел как рак? — услышал он голос Шубина.
— Да так, ничего, — слезая с подоконника, ответил Ларин.
Он зашёл в душевую, включил холодную воду, подставил голову под ледяную струю. Затем вытерся и с взъерошенными волосами, на которых поблёскивали капельки воды, вошёл в комнату, разговаривая сам с собой.
— У тебя что, уже крыша едет? — пошутил Артём.
Но Ларин даже не услышал:
— Мама… мама… — глядя на портрет, шептал мальчик. — Подскажи хоть ты мне! Ведь ты всегда меня выручала.
И вдруг ему показалось, что мама улыбнулась. Глаза её заблестели, изображение стало двоиться, троиться. Ларин зажмурил глаза, весь превратившись в слух.
«Думай дальше. Ты на правильном пути», — услышал он шёпот.
Открыл глаза. Артём стоял рядом с ним и тряс его за плечи.
— Что с тобой? — заглядывая в глаза Ларину, спрашивал Шубин.
— Всё в порядке, Артём. Просто голова разболелась.
— Ляг, отдохни. Ты, наверное, сильно устал.
— Да, есть немного, — признался Ларин.
Пётр лёг, закрыл лицо полотенцем, затем вскочил.
— Это она! — произнёс он. — Но для чего? — и тут же громко засмеялся.
«Всё очень просто, как же я сразу не догадался? — подумал Пётр. — Убрав Преображенского, она освободила место директора, и вот приезжает новая директриса, которая заодно с белой ведьмой, охраняющей ледяные ворота».
От этой догадки у Ларина даже голова закружилась, комната зашаталась. И если бы Шубин его не поддержал, то он рухнул бы на пол. Шубин не на шутку перепугался и, нарушив запрет, выскочил в коридор и бросился в комнату к Тумановой. Он влетел в неё даже без стука.
— Соня, Соня, там Ларину плохо!
Туманова прибежала, пощупала лоб.
— Холодный, нет температуры.
«Никому не надо говорить», — подумал Ларин.
— Всё нормально, ребята. Просто голова немного болит.
— Давай я тебя вылечу, — Туманова принялась водить ладонями ото лба к затылку, а затем прижала ладони к вискам. — Тебе лучше?
— Конечно, лучше. Спасибо, Соня, — соврал Ларин. — Я немного прогуляюсь.
Он натянул лыжную шапочку, завязал шарф, вытащил из шкафа куртку.
— Хочешь, я с тобой пойду? — предложила Туманова.
— Нет, побудь с Артёмом. Ему очень скучно, и у него целый журнал неразгаданных кроссвордов.
Ларин вышел из школы. Он неторопливо брёл по дорожке, прокручивая в голове свой план. Он услышал за спиной скрип снега, медленно обернулся: к нему приближалась Изольда Германовна. Ларин остановился, сделал шаг в сторону. Учительница остановилась напротив. То ли ветер, а может, птица качнула ветку сосны, с неё посыпался снег. Изольда Германовна подставила ладони, сверкающие снежинки коснулись кожи и не превратились в капельки воды, соскользнули с ладони, как с сухой холодной бумаги.
— Знаешь что, Ларин, — в упор глядя на Ларина, сказала учительница. — Я тебе не верю, ни одному твоему слову.
— О чём это вы?
— Не прикидывайся. Ты прекрасно знаешь, о чём я. Если бы ты был глупым, я бы на тебя даже времени тратить не стала.
— Изольда Германовна, вам не холодно? — осведомился Пётр Ларин.
— Нет, мне не холодно, и ты это прекрасно знаешь.
— С чего это вы взяли? — вопрос мальчика остался без ответа.
Изольда хмыкнула, и снег заскрипел под подошвами её изящных туфелек.
При всех переменах, произошедших в спецшколе номер семь со времени исчезновения Преображенского и Парамоновой, наверное, единственным человеком, умевшим сохранять спокойствие и продолжать вести привычную жизнь, был садовник Захар. Он по-прежнему ухаживал за деревьями, кормил белок и птиц, которым в холода было намного труднее, чем людям. Переживал за оранжерею, где росли редкие экзотические растения. Его маленький домик был единственным местом, где все оставалось по-прежнему.