Лёва Морозов побледнел и мгновенно стал похож на Пьеро.
— Так что, ты думаешь, он знает?
— Конечно, знает!
Лёва удручённо побрёл по коридору.
— Артём, ты обманул его или на самом деле?
— Нет, я ему правду сказал. Он очень задаётся. Но голоса подделывает классно, в школе никто лучше не умеет.
Софья Туманова стояла у окна, смотрела во двор. Там на краю лужи стояла большая чёрная ворона и держала в когтях что-то блестящее — то ли кусочек фольги, то ли осколок зеркала. Предмет сверкал.
Ларин подошёл к Тумановой и, чтобы завязать разговор, начал издалека:
— А что это твоя ворона в клюве держит?
— Не знаю. Может, стащила чего. Я с ней потом разберусь. Кстати, как тебе?
— Что?
— Завуч, «разбор полётов»?
— У нас в школе и покруче бывало, — честно признался новичок. — У нас за проделки и родителей в школу вызывают.
— А у нас родителей никогда не вызывают. Родители и так всё знают.
— Откуда?
Девочка передёрнула плечами, всем своим видом показывая, мол, придёт время — ты всё поймёшь без моей помощи.
— Это только начало, это всё цветочки. Вот Изольда Германовна — это я тебе доложу! Во сто крат хуже завуча.
— Яс ней уже познакомился.
— Нет, ты её ещё не знаешь, Ларин Пётр. Но завтра, по-моему, иностранные языки, так что готовься.
— Ты так говоришь, словно меня ожидает какая-то пытка. А ещё что-нибудь интересное будет?
— Кому как. Ты ведь пока будешь учиться по индивидуальной программе, с тобой одним будут заниматься. Ты должен наверстать то, что пропустил. Придётся попотеть. Но не расстраивайся! Если что — обращайся, я тебе помогу. И сосед по комнате у тебя ничего. Правда, иногда вобьёт себе в голову что-нибудь и молчит. Ходит мрачнее тучи, слова из него не вытащишь. Но все к его чудачествам уже привыкли, так что и ты не удивляйся, если он вдруг с тобой разговаривать перестанет, а будет только со своей змейкой играть да шипеть, глядя ей в глаза.
— А зачем он это делает?
— Язык змеиный учит. И самое интересное, говорит всем, что уже многое понимает.
— А может, действительно понимает? Софья хмыкнула.
— Меня Земфира ждёт, ей тоже досталось сегодня.
— Она что, может будущее предсказывать?
— И прошлое может, и будущее.
— Она что, может заглянуть туда?
— Может, — сказала Туманова, поправила длиннющую косу и, подмигнув Ларину, пошла к Земфире.
Вместо звонка в этой школе подавала голос кукушка. После третьего «ку-ку» коридор опустел. Остался один Ларин. Он не знал, куда идти.
— А ты чего стоишь? — раздался за спиной голос бесшумно подошедшего директора.
— Я не знаю, куда мне идти.
В специализированной школе номер семь для одарённых детей изучались все те предметы, которые входят в программу обычной общеобразовательной школы. Но было множество специальных предметов, о которых обычные школьники даже понятия не имели. Илья Данилович Преображенский, например, обучал учеников не только астрономии, но и астрологии. Дети учились составлять космограммы, гороскопы — учились разбираться, как влияют звёзды на характер и судьбу человека, для того, чтобы владеть своим организмом, уметь концентрировать волю, а также поменьше болеть, что также немаловажно.
— Программа у нас очень напряжённая и сил для её освоения нужно много, — директор протянул новому ученику листок. — Это твоё индивидуальное расписание уроков, там указаны предметы и номера комнат. Их названия и то, что там происходит, тебя немножко удивят, но постарайся отнестись к этому серьёзно и побыстрее вникнуть. А сейчас ты будешь учиться правильно дышать. Пойдём, — и директор быстро зашагал по коридору.
Перед одной из дверей он остановился, пропуская Петра вперёд. Вместо привычного пола почти сразу же за дверью начинался татами. Учитель физкультуры в белом кимоно стоял в центре зала.
— Обувь надо снять, — произнёс он, опуская руки и с шипением выпуская из себя воздух. — А теперь переоденься. Там висит кимоно твоего размера.
За ширмой из бамбука на такой же бамбуковой вешалке висело сорок четыре кимоно. На плечиках виднелись бирки с фамилиями владельцев. Ларин отыскал своё и принялся переодеваться. Учитель физкультуры вошёл, когда Пётр уже надел белые штаны из прочной плотной ткани. Он посмотрел на мальчика как-то странно.
Ларин принялся оглядываться:
— Что-то не так?
— С сегодняшнего дня, с этого самого момента, ты должен будешь называть меня Сен-Сеем и никак не иначе. Ты должен будешь благодарить меня за каждый совет, который я тебе дам, за каждый удар, который от меня получишь.