— А ты оторви, попробуй.
Ларин попытался подковырнуть ногтем ключ, но ничего из этого не вышло.
— Хочешь, расскажу, как это делается?
Ларин заинтригованно кивнул:
— У меня в кармане клей «Суперцемент», засыхает за две секунды.
— Врёшь, — сказал Ларин.
— Конечно, вру, — ответил Ващенко. — Продолжаю.
Ключи заскользили по ладони, перевернулись в воздухе по нескольку раз и упали на пол.
Лёва заметил:
— Глянь, у него на руках даже красных пятен нет, не то что у меня на лбу, — и принялся тереть лоб, словно на нём была шишка.
— Ключ примагнитить — дело нехитрое, он маленький и лёгкий. Смотрите, что я вам ещё покажу. Давайте в сторону отойдём. Я этому летом научился, даже ещё учителю не показывал.
Они зашли в дальний угол коридора и, как юные заговорщики, стали кругом.
— Ключ давай, — распорядился Тарас Ващенко.
Ларин подал свой ключ. Ващенко закрыл глаза, сжал руки в кулаки, весь задрожал, даже щёки надулись. Затем выпустил воздух, сложив губы в трубочку. Кончиками указательных пальцев правой и левой руки Тарас зажал ключ. Зрачки сошлись к переносице, он уставился на ключ. Ларин и Морозов затаили дыхание. Ващенко втягивал через нос воздух, затем словно досчитал до одной ему известной цифры и начал медленно разводить пальцы. Между ключом и розовыми кончиками пальцев вначале было по сантиметру. Пальцы расходились всё дальше и дальше, ключ висел в воздухе, едва заметно покачиваясь. Когда между пальцами было уже сантиметров тридцать, а на лбу у Тараса выступил пот, он облизал пересохшие губы, пальцы его задрожали. Ключ вздрогнул и полетел вниз, а Пётр Ларин ловко успел подхватить его и сжать в кулаке.
— Фу, — сказал Тарас, — видали? Видали, пацаны, каких высот я достиг? — Тарас говорил медленно, было видно, что у него кружится голова. Он прислонился спиной к стене.
— Ну ты и дал! — восхитился Лёва. — Классно!
— А мне показалось, что ключ висел на тонкой леске, я даже хотел пальцем провести, ну как по паутинке, — с восторгом произнёс Пётр, — но, сколько ни присматривался, ничего не заметил. Как это он, Лёвка?
— Ты у него спроси.
В этот момент глаза Тараса закатились, и он начал медленно оседать. Если бы мальчишки не подхватили своего приятеля, он наверняка растянулся бы на полу.
Илья Данилович Преображенский возник словно из-под земли. Он отодвинул мальчиков от сидевшего на полу Тараса, сделал перед его лицом несколько пассов, затем положил ладонь ему на лоб. Глаза горе-волшебника открылись, он с изумлением смотрел на директора, тут же попытался вскочить на ноги.
— Сиди! — строго приказал Илья Данилович. — Вот к чему приводит бездумная трата энергии.
— Но когда-то же надо тренироваться, Илья Данилович.
— Заниматься накоплением и расходом энергии следует, молодые люди, в специально отведённых местах или в тех случаях, когда это действительно необходимо. Ларин, за мной. А вы оба на математику.
Ващенко уже стоял на ногах и отряхивал брюки. Лёва показал язык.
— Что, кривляется? — не оглядываясь, спросил директор школы. Пётр едва поспевал за быстро шагающим Ильёй Даниловичем. — Ты видел, что случилось с Тарасом? — остановившись, спросил директор школы.
— Да, он чуть не упал, — сочувственно произнёс Ларин.
— Ты знаешь, когда фонарик перестаёт гореть?
— Когда батарейки кончаются, — ответил Ларин.
— Вот и с твоим приятелем произошло нечто похожее. На глупости истратил всю энергию. Сейчас ты пойдёшь на урок концентрации энергии. Школьники его называют «уроком подзарядки».
Они остановились перед высокой широкой дверью. Директор тронул её, дверь повернулась на оси, как парус корабля.
— Проходи, Светлана Катионовна тебя ждёт, — прозвучал голос Ильи Даниловича за спиной мальчика, и дверь, бесшумно повернувшись, закрылась с каким-то странным хлопком, как в автомобиле или в холодильнике.
По узкому треугольному тоннелю Ларин прошёл несколько метров, отодвинул поблёскивающий металлический полог и оказался в странном помещении, сверкающем изнутри. От потолка до пола было метров двенадцать, и Ларин даже удивился.
«Неужели этот конус выходит на крышу? Ничего подобного снаружи я не замечал», — подумал он.
Воздух в этом классе был холодный, разрежённый, как высоко в горах. Он прикоснулся к стене, идеально гладкой, как стекло зеркала, и прохладной. Он видел своё отражение, смешное, искажённое, вытянутое, как язычок пламени.
В отражении появилась женщина с удивительной причёской. Волосы были острижены очень коротко, но, как ни странно, такая причёска ей была к лицу.