Ворона громко каркнула, а девочка засмеялась, тряхнула головой и мгновенно преобразилась. Длиннющая коса, перекинувшись через плечо, свесилась чуть ли не до самой земли.
«Ничего себе! — удивился Пётр. — Как она с такой косой ходит? Её же дверями в метро или в автобусе защемить может».
Теперь девочка уже не казалась Петру обычной. Ни у кого не было таких длинных волос.
«Прямо русалка какая-то!» — изумился мальчик.
Пётр прислушался.
— Ну вот скажи мне, зачем ты прилетела? — учительским тоном заговорила девочка, обращаясь к вороне. — Я уже большая и сама, без твоей помощи решу свои проблемы. Вос-питалка нашлась! Давай топчи чипсы и улетай.
Ворона повертела головой, словно отказываясь от предложенного угощения.
Клюв, как ножницы, несколько раз открылся. Ворона прыгнула.
— Будешь ты мне рассказывать! Глупости всё это!
«Ничего себе, с птицей разговаривает! — не переставал удивляться Пётр. — Можно подумать, что та её понимает!»
— А вообще-то и я поступила бы точно так же, — продолжала девочка, забрасывая длиннющую косу за спину. — Я бы тоже пришла тебе на помощь. Ладно, мир. Ты хоть знаешь, что после себя убирать надо?
Ворона зажала клювом пустой пакет, подлетела к урне, бросила его, а затем вернулась на прежнее место. Девочка заметила, что за ней наблюдают, что-то прошептала птице, и та улетела.
«Ну и дела!» — подумал Пётр Ларин, вставая со скамейки и направляясь к девчонке.
— Привет, — сказал он.
Незнакомка хмыкнула и произнесла в ответ:
— Привет от старых штиблет.
— Ты чего, с птицей разговаривала? Она у тебя что, дрессированная?
— Когда есть свободное время, дрессирую ворон, голубей, воробьёв.
— Я серьёзно. Я же слышал, ты с ней говорила. Извини, конечно, подслушивать нехорошо…
— Тебе показалось.
«Нет, не показалось, — подумал Пётр, — и пакет от чипсов ты заставила её занести в урну. Ладно, ладно, притворяйся дальше».
— А что слушаешь? — спросил Ларин и указал на плеер.
— Карканье ворон и щебетанье воробьёв.
— Орнитологом стать хочешь? Это учёные, которые изучают повадки птиц.
— Нет, не хочу.
— Может, в цирке хочешь работать, фокусы показывать?
— Я не люблю цирк с детства.
«Взрослая нашлась!» — подумал Пётр.
— А что ты любишь?
— Что люблю? — наморщила лоб незнакомка, свела к переносице чёрные брови и серьёзно ответила: — Очень люблю мороженое с орехами, книги люблю читать. И ещё плавать люблю, но не в бассейне, а в реке или в море.
— Я тоже люблю плавать. Меня зовут Ларин Пётр, — преодолев смущение, сказал мальчик, протягивая руку.
— Туманова Софья, — серьёзным голосом, но со смешком, подыгрывая ему, ответила девочка.
— Красиво тебя зовут. Пойдём, может, мороженого поедим?
— Я уже сегодня два раза ела мороженое, боюсь, горло заболит. А мне мороженое запрещено, голос может пропасть.
— Как это пропасть?
— Заболит горло, охрипну и не смогу петь.
— Ты что, ещё и поёшь? А я вот петь не умею.
— Зато ты, наверное, что-нибудь другое умеешь?
Ларин задумался: что же он умеет делать такое, чем можно поразить Софью? На ум ничего не приходило, и тогда он спросил:
— Ты в какой школе учишься, с музыкальным уклоном?
— Ага, с уклоном. А ты?
— В обыкновенной.
Петру понравилось, что девочка разговаривает с ним доброжелательно, не пытаясь от него избавиться, как это делают одноклассники.
— Тебе тоже в школу идти неохота?
— Почему же, я люблю ходить в школу. У нас там интересно.
— Где это у вас?
Она пожала плечами:
— Далеко, отсюда не видно.
— Так ты чего, не в Москве учишься? Ты нездешняя, в гости приехала?
— Я «здешняя», но учусь в другом городе.
— А мне скучно в школе. Я бы дома хотел учиться. Я отцу говорил, и он вроде бы согласился, но сказал, что я совсем одичаю без коллектива. А мне этот коллектив совсем ни к чему.
— Это смотря какой коллектив.
— Значит, тебе повезло.
— Может, все-таки попробуешь уговорить отца, пока учёба не началась?
— Мы сегодня с ним поссорились. Он меня не понимает, считает, что я совсем ребёнок.
— Ты с мамой поговори.
— Я бы поговорил, но у меня её нет, — Пётр стал серьёзным, словно повзрослел. Девочка понимающе кивнула. — А когда тебе одиноко, ты что делаешь?
— Всем иногда бывает одиноко. Я тогда смотрю на небо или на воду. А ещё лучше смотреть на огонь.
«Да она такая же, как и я, — подумал Пётр Ларин. — Я ведь тоже люблю смотреть на облака, летящие по небу, меняющие свои очертания, или на звезды ночью, или в огонь.