— Ой, Коля, ну ты и молодец, — не уставал повторять кочегар, ласково обнимая банку с отравой.
Пете, конечно, хотелось сказать, что никакой он вовсе не Коля, но… какая уж тут разница? Хоть Джон Стюарт — лишь бы унести отсюда поскорее ноги.
— Вы извините, мне на ужин надо уже, — робко сказал он.
— На ужин? Да, Коля, иди. На вот тебе на мороженое.
Не прошло и минуты, как Петя снова дышал чистым воздухом, сжимая в руке мятую десятку. От неё, конечно, стоило отказаться — Ларин таких подарков никогда не принимал из чувства самоуважения. Но в этот раз он просто не успел.
Когда Петя отошёл от лачуги метров на десять, он вдруг услышал страшный сдавленный крик.
— Интересно, что там происходит? — подумал он. — Надо взглянуть.
Посреди комнаты стоял Михалыч, сжимая в руках злополучную банку. Приглядевшись получше, Петя увидел, что в серо-буро-малиновой жидкости плавает какой-то тёмный комок.
Это вполне мог быть очередной дохлый ёжик, который теперь находился прямо в руках у Михалыча.
Глава пятая
ЧЕМОДАН КРИПСЛА
Тем временем пора было отправляться на ужин. Прием пищи, которую все здесь называли пайкой, был самым важным мероприятием в лагере. И поэтому, заскочив в свою палату на пару минут, Ларин поспешил в столовую.
Он шёл по асфальтированной дорожке вместе с другими девчонками и пацанами из своего отряда. После всех происшествий этого дня слушать их болтовню ему было даже приятно.
Возле столовой Толян остановился, а вместе с ним и все остальные из его компашки — неподалёку от входа стоял велик. Этим никого здесь было не удивить — кое-кто из лагерного персонала добирался на велосипедах из соседних деревень. Весь вопрос был в только в том, что это за машина.
Велик был суперкрутой, с ручным тормозом и кучей прочих прибамбасов. И Толян с видом знатока сразу стал его расхваливать.
«Интересно, а кто же это мог кататься на таком? — подумал Ларин. — Может, у кого-нибудь из ребят в лагере богатые предки? Или гость какой прикатил?» В этой глуши таких продвинутых велосипедов не было ни у кого в радиусе километров двадцати.
Ответа на этот вопрос долго ждать не пришлось. Из столовой вышел паренёк лет пятнадцати и, не обращая внимания на завистливо-заинтересованные взгляды всех пацанов, ловко вскочил в седло. А ведь ему это было сделать не так и легко — у бедняги недоставало правой руки.
— Ну что, рессоры нормально работают? — попытался завязать с ним разговор Толян. — А то я слышал, в таких великах они могут заедать.
Парень ничего не ответил и стал крутить педали. Через миг он исчез из виду.
Про безрукого мальчика Ларин слышал сегодня уже раза два — сначала от кухарки, а потом от Михалыча. Тот ещё назвал его чьим-то слугой. Наверное, этого пижона в перчатках.
Петя не стал об этом думать. Ему страшно хотелось есть.
На ужин, как обычно, была пшёнка, к которой прилагался кусочек батона и маленький квадратик масла. В нормальное время Петя на такую гадость даже бы и не посмотрел, но сейчас он уплёл её мигом и с удовольствием.
Можно было бы, конечно, попробовать наколдовать себе добавку, но недавнее злосчастное приключение отбивало к этому охоту.
Когда с едой было покончено, Петя вернулся в корпус, сел на подоконник и приготовился было скучать в ожидании отбоя. Но тут его вдруг окликнули.
— Эй, ты, — это был Дима из их палаты. — В тыщу играть умеешь?
— Умею, — ответил Петя.
— Тогда давай, третьим будешь. А то нам человека не хватает.
Играть в карты Ларин не любил, но в этот раз решил согласиться. Ведь надо было как-то развлечься после всех этих сегодняшних свистоплясок. А в шахматы в их отряде никто толково не играл.
Раздали карты. Ларин был на сотне, и ему спихнули никому не нужный прикуп. Но он выстроил такую удачную комбинацию, что недобрал всего десять очей. После этого его сразу зауважали.
— Да, очкарик, в штуку ты играешь покруче Толяна, — сказал Дима, когда Ларин в очередной раз сделал блестящую партию.
Обычно третьим был как раз Толян. И Петя спросил, почему он сегодня не играет.
— Он в палате сидит, говорит, что-то плохо ему.
— Да, совсем плохо! — подхватил ещё один картёжник, тот самый Паша, который рассказывал про чёрную руку. — Его аж прям колбасит! Аж трясёт всего.