Ответом ему стал громкий и едкий смех. Фон Ивол отрывался по полной программе.
— Что ж, я всегда говорил, что все эти так называемые добрые колдуны — одно лишь отребье. Как можно иметь власть, если ты не поклоняешься ей как Богу? Как можно быть сильным, если считаться с другими? Но мы не такие кретины, как вы, не волнуйся.
Петю буквально колотило от страха. Он ждал, когда фон Ивол закончит трепаться и начнёт свои пытки. Надежда спастись Ларина совсем оставила.
— Ну а толку-то вам от этой вашей власти и силы? Какой в них толк? — спросил Петя, чтобы хоть немного оттянуть этот страшный миг.
— Какой толк? — переспросил фон Ивол. — Смысл сил и власти в них самих. Если я захочу, то могу убить хоть тысячу человек зараз — вот в чём смысл! Я хочу, чтобы все были моими рабами, с которыми можно делать что угодно. И благодаря моей Великой Госпоже я смогу достичь многого. И мне не надо учиться в каких-то там дурацких школах типа вашей.
— Но ведь… человеку приятно, когда он делает приятное другому. А когда он делает зло…
— Не скажи, не скажи… Мне будет очень приятно сделать с тобой то, что я хочу с тобой сделать вот уже целый месяц.
Ларин открыл рот, чтобы ещё что-то сказать, но было уже поздно. Фон Ивол понял, что он и так слишком много времени потратил на разговоры, и поэтому приступил к осуществлению своих угроз.
Петя вдруг поднялся над землёй. В тот же миг каждую клеточку его тела пронзила неописуемая боль. Бедняга чуть было не потерял сознание.
— Ну как тебе моё новое средство пыток? — вежливо поинтересовался фон Ивол у бьющегося в конвульсиях Ларина. — Тебя будет постепенно раздирать со всех сторон, как будто бы в твою тушу воткнули тысячу крючков и потянули сразу за все. И это ещё только начало. Сейчас будет больше.
Боль усилилась. Ларин не мог сдержаться, чтобы не закричать. Его руки дёргались сами собой, безуспешно пытаясь хотя бы немного уменьшить эту жуткую боль.
— Вот, дружок, если бы ты знал, как мне приятно сейчас на тебя смотреть! — вкрадчивым голосом произнёс фон Ивол. — Думаю, нет большего удовольствия, чем наблюдать за мучениями своего врага.
Петя ничего не ответил — он просто не мог говорить.
— Ну что, подбавим жару! — фон Ивол заговорщицки улыбнулся.
Но в тот момент, когда Петя вроде бы должен был совсем рехнуться от нестерпимой боли, случилось непредвиденное.
Пытка почему-то прекратилась. Вместо этого Ларин поднялся в воздух метров на сорок.
— Ёлки-палки, где-то я недоработал заклинание, — слышал он внизу голос фон Иво-ла. — Ладно, попробуем-ка вот так.
Петя поднялся ещё на пару метров и с огромной силой полетел в сторону гряды здоровенных скал. Он уже решительно ничего не соображал.
В самый последний момент перед потерей сознания взгляд Пети запечатлел, как чья-то мускулистая рука схватила его за шиворот и куда-то потащила.
Глава двадцать восьмая
СОВЕТ ОТШЕЛЬНИКА
Ларин не знал, сколько времени он провёл без сознания. Когда он наконец открыл глаза, были сумерки. Петя мог различить только лишь силуэты — какой-то стул, проём в стене…
Сначала он долго не мог понять, где он и что с ним произошло. Все приключения последних дней смешались в одну кашу, и это казалось чем-то сродни кошмарному сну.
— Может, это и был сон? — сказал себе Ларин.
Ему и раньше часто снились кошмары, и самым счастливым мгновением было то, когда он просыпался и понимал, что все ужасы — это только лишь сон. Который кончился.
Но нет, это был не сон. Ведь сон приснился — и всё, и исчез навсегда. Всё плохое, которое в нём случилось, исчезает тоже.
Ларину очень бы хотелось, чтобы всё снова стало таким, каким оно было до этого путешествия. Чтобы, выйдя на улицу, он встретил улыбающуюся Соню, а Артём предложил ему сразиться в шахматы.
Но Петя понимал: это невозможно. Его друзья попали в плен к фон Иволу; что случилось с Артёмом, было вообще непонятно, а он сам…
Он сам по идее давно должен был очутиться на том свете. Неужели ему и в этот раз удалось удрать? Неужели фон Ивол его упустил?
А может, он умер, а это и есть тот мир?
Петя привстал и огляделся. Он лежал на каменном выступе, покрытом кучей какого-то тряпья. Рядом на маленьком столике, сооружённом из плоских камней, стояли старинный глиняный кувшин и незажжённая свечка. Нет, это было совсем непохоже на какой-то посмертный мир!