Ларин как раз подумал, что входа в эту пещеру он не видит, когда одна из стен вдруг раскрылась — почти как двери в метро. Петя увидел, что за ней кто-то стоял.
Он насторожился и приготовился защищаться, вполне, конечно, понимая, что ничего из этого у него скорее всего не получится. Но пришелец и не думал на него нападать. Подойдя поближе к Ларину, он его перекрестил и что-то сказал на непонятном языке.
«Наверно, это латынь», — подумал Петя.
Теперь Ларин мог разглядеть этого человека. На вид он был очень старым. Длинная борода клочьями свисала с его лица, закрывая глубокие морщины, но глаза казались очень живыми. Одет он был в какое-то странное чёрное платье, ужасно истрёпанное и местами протёртое до дыр.
— Кто вы? — спросил Петя.
Пришелец улыбнулся:
— О, я вижу, вы говорите по-русски! Очень приятно! Лет двести назад я от нечего делать выучил этот язык, но теперь, боюсь, его подзабыл — у меня так и не представился повод на нём с кем-нибудь поговорить.
— Но… — Петя решительно ни во что не врубался. — Где я?
— Вы на острове Корвид, — ласково ответил дедушка. — Надеюсь, помните, как вы здесь очутились? Кажется, у вас были проблемы с каким-то беловолосым мужчиной. Не знаю, из-за чего — сверху я не разглядел.
— А, это фон Ивол. Он злой волшебник.
— Что ж, тогда понятно, — бородач мягко улыбнулся. — Кстати, как вы себя чувствуете? Уже лучше?
— Ну, кажется да, — Ларин попробовал встать с постели.
Получилось это у него не очень хорошо, и дедушка настоял на том, чтобы Пётр снова прилёг. Вообще, этот человек сразу располагал к себе и вызывал доверие, хотя Петя после всего случившегося был убеждён, что он никогда в жизни не будет никому доверять.
— Вам лучше пока не вставать, — с заботой в голосе сказал дедушка. — Подождите немного, я принесу отвара из уйи. Думаю, после него вам полегчает.
Камень снова раздвинулся, пропуская бородача, и Петя оказался один. В пещере стало совсем темно, и поэтому Ларин с нетерпением ждал возвращения незнакомца.
Он появился очень скоро. В руке у него был глиняный кувшин, из горлышка которого шёл пар. Петя попробовал из него отхлебнуть, но зелье оказалось слишком горячим.
— Не дайте ему остыть, — сказал хозяин жилища. — Когда горячее, оно лучше помогает.
И действительно, после того как Петя сделал пару глотков, ему заметно полегчало. А когда кувшин был выпит до дна, настроение у Ларина сделалось вообще прекрасным.
— Может, пройдёмте в мою келью? — предложил незнакомец. — Там немного уютнее.
То, что он называл кельей, находилось прямо за камнем-дверью. Это была такая же пещера, но побольше. К тому же в ней горел костёр.
— Скажите, а… вы давно здесь живёте? — спросил Петя, усаживаясь на каменный топчан.
Ему, конечно, было очень интересно узнать, что это за странный человек, в гости к которому он пойал. Но спрашивать об этом прямым текстом было как-то неприлично.
Незнакомец, кажется, всё понимал и без вопросов:
— Вам наверняка интересно узнать, кто я такой и как сюда попал. Ну что ж… В моей истории нет ничего удивительного, но я думаю, она может показаться вам полезной и поучительной. Во всяком случае, во избежание ошибок, подобных моим…
Этот человек говорил очень высокопарным языком, который можно было встретить разве что в старых книжках, но Петю это совсем не раздражало.
— Ну вот, — продолжал он. — Моё имя — брат Бенедикт. Жизнь моя началась в одном из прекраснейших мест Сицилии, где я появился на свет… кажется, в 1523 году. Одним словом, давно это было, и, невзирая на то, что Господь наделил меня прекрасной памятью, точную дату я порой забываю.
Даже находясь ещё у самых истоков своего жизненного пути, я пытался решить проблему, бесконечно сложную и для умудрённого опытом старца. Сами мысли о том, что когда-нибудь мне суждено будет почить, не давали мне ни секунды покоя. Тогда я думал, что смерть в нашем, человеческом её понимании, есть величайшее из всех возможных наказаний Всевышнего. О, как я тогда заблуждался!
Моей мечтой было изобретение противоядия от этого ужасного зла. В древних книгах я читал о том, что некий великий мудрец смог получить эликсир бессмертия, но почему-то не воспользовался им. Что ж, теперь я понимаю почему.
Желание победить смерть привело меня в доминиканский монастырь, где я постригся в монахи. Там нам говорили, что самое страшное — это иная смерть, духовная. Но тогда я не придал этим словам большого значения — по своей бесконечной глупости.
Живя в монастыре, я продолжал мечтать об эликсире бессмертия. Если бы вы только знали, сколько долгих ночей — прекрасных ночей, которые могли быть отданы мной молитве или отдыху, — я провёл в своей алхимической лаборатории!