- А ну, покажи дневник, - уже настойчивей потребовала она.
- З-зачем он тебе, - не двигался с места Сережка. - Ничего интересного там нет.
- Вот я и боюсь, что интересного там мало, - отложила шитье мать. - А ну, неси сюда!
Сережка нехотя слез со стула, поплелся в спальню, где на низко вбитом гвоздике было отведено место его портфелю. Он долго рылся в нем, наконец появился в комнате с основательно измазанным чернилами дневником.
- Ну и грязища, - поморщилась мать.
Сережка помалкивал. Видно, чувствовал - не то еще скажет мать, увидя содержимое дневника. Мать перелистывала страницы.
- Кляксы... грязь... а пишешь ты... как курица лапой царапает...
- У меня такой почерк, - оправдывался Сережка.
- Почерк... Мало я тебе по одному месту ремнем пишу, потому и почерк никуда не годится.
Наконец перестала листать и застыла, глядя в графу, где было аккуратно выведено "плохо".
У матери опустились руки.
- По арифметике, - сказала она. - Уже второй раз... И это в конце года...
- Это учительница... из-за нее все, - заикался, оправдываясь, Сережка.
- Еще и виноватых ищет, на учительницу сваливает, - трясла мать дневником перед носом Сережки.
- Неправда, - вмешалась Лариса, - Зинаида Андреевна справедливо оценки ставит.
- Я... я... я только, - совсем запутался Сережка.
- Только, только... Носишься целый день с самокатом, такой большой парень, ты же переэкзаменовку получишь!
Сережка стоял, свесив голову, и уже не пытался оправдываться.
- Ну что мне с тобой делать, что делать? - расстроилась мать.
- Я... я исправлю...
- Когда ты исправишь, наказание мое? Год кончается! Сил моих больше нет, порадовал ты меня, сынок, так порадовал! - нос у матери покраснел, на глаза набежали слезы.
Сережка, заметив, что мать собирается плакать, сам стал всхлипывать.
- Ну, поехали оба, - с досадой сказала Лариса. - Ну ты скажи, мама, тебе-то зачем плакать? Пускай он плачет!
- Он у меня еще не так заплачет, - сквозь слезы грозила мать. - Как хлопну этим дневником по лбу! - замахнулась она.
Сережка отшатнулся и заревел уже в голос, испуганная его ревом, заплакала и Ирочка.
Отец повернулся на диване, открыл глаза.
- Чего вас там разобрало? - хриплым голосом пробурчал он.
- Вот, вот, папаша, проснись, - заговорила мать. - Посмотри, что за отметки твой сын приносит! Опять по арифметике "плохо" получил!
- Отвяжитесь, - буркнул отец и снова повернулся лицом к стене.
- Вот человек! - Мать перекинула гнев на отца. - Еще бы у такого дети не были второгодниками! Дрыхнет пьяный, и хоть бы ему что!
Отец не отозвался, неверно, снова спал.
- Замолчи, будет! - крикнула мать на Сережку, продолжавшего реветь на весь дом. - Я же тебя еще не била, получишь, тогда и реветь будешь!
В этом шуме никто не расслышал, как в дверь постучали - пришли тетя Зина и дядя Коля. Они очень редко приходили, так что появление таких гостей оказалось полной неожиданностью.
- Заходите, заходите, пожалуйста, - радушно приглашала мать. - Это я тут со своей гвардией воюю, забот с ними...
Тетя Зина была в синем шерстяном платье с белым воротником, дядя Коля в новом костюме и при галстуке, у обоих в руках какие-то свертки, пакеты.
- Может, мы не вовремя, - сказал тетя Зина.
- Что вы, что вы, - суетилась мать. - Мы вам всегда рады...
Она подошла к дивану, взяла за плечо отца.
- Вставай... Люди пришли, - сказала она.
Отец нехотя повернулся, но, увидев гостей, поднялся, сел на диване.
- Прошу прощения, - сказал он, протирая глаза кулаками. - Уснул вот...
Дядя Коля и тетя Зина положили на стол пакеты.
- Это детям, - объяснила тетя Зина и развернула кульки. Там были конфеты в ярких бумажках, пирожные.
- Ой, зачем было так тратиться, - сказала мать.
И в самом деле странно. Прежде тетка никогда не приносила столько гостинцев, - какую-нибудь конфетку попроще или на всех одну шоколадку.
Лариса с маленькой Ирочкой на руках стояла около печки и смотрела на тетку с дядькой. Они, казалось, были точно такие, как и всегда, нисколько не изменились, не постарели. Не то что мама, раньше она выглядела намного моложе своей двоюродной сестры, а сейчас они - как ровесницы.
Ларисе вспомнился тот вечер, когда они с мамой, Сережкой и маленьким Леником пришли к тетке. Это было давно, еще когда они жили в сарайчике. Сережка тогда плакал, не хотел возвращаться в сарай из теплого дома. Но тетка не пригласила их остаться, не оставила даже переночевать. Сейчас Ларисе вспомнилось это без особой обиды - прошло столько времени. А в тот раз сильно разозлилась на тетку, даже заявила матери, что больше никогда туда не пойдет, и не ходила, только сейчас когда-никогда забежит.
- Идите, детки, сюда, берите, - подзывала их тетя Зина. Она взяла горсть конфет и высыпала их на стол перед Сережкой.
- Ну, ему-то, может, и не стоило, - многозначительно заметила мать.
Сережка бросил на нее настороженный взгляд, несмело потянулся к конфете. Он все же надеялся, что при гостях мать не станет вспоминать его грехи.
Тетя Зина подозвала и Леню, и перед ним положила конфеты.
- А ты что же? - повернулась она к Ларисе. - Угощайся.
- Спасибо, мне не хочется, - потупила глаза Лариса.
- Она уже большая, ей не надо, - еле ворочая языком в набитом конфетами рту, заявил Леня.
- Надо и ей, не такая уж она и большая, - сказал тетя Зина. - Иди, Лариса, возьми.
Лариса подошла, взяла одну - "Раковую шейку".
Мать убрала со стола шитье, постелила белую скатерть. Начался обычный в таких случаях разговор - о родных, о знакомых, о погоде. Как кто живет, кто кого видел и где. Но Ларисе казалось, что и тетя Зина и дядя Коля сегодня какие-то не такие, как будто говорят об одном, а думают совсем другое, все время переглядываются и заметно, что разговор их мало интересует. Только когда Лариса с маленькой Ирочкой подошла к столу, тетя Зина будто оживилась, повернулась к девочке, и лицо у нее стало тоже, как конфетка, сладкое.
- Маленькая, хорошая, - заворковала она, - ну, иди же, иди ко мне на ручки...
Ирочка потянула к тетке свои пухлые ручки, и та взяла ее, стала подбрасывать, причмокивать языком. Девочка весело смеялась.