Так это она пыталась меня убить в начале моего попаданства, когда меня Гостомысл прикрывал собой. Вот же тварюка. Откуда вся это ненависть к роду Гостомысла?
– Да откуда вообще взялась эта вражда? – решил я узнать у Ньёруны.
– Твой дед Бурисвальд начал это кровную вражду. Он, с Гостомыслом и Радомыслом, десятилетиями грабил наши берега и уводил в полон и девушек, и детей, и лодки, и шкуры, и соль, и камни драгоценные, и бочки винные, – Ньёруна перевела дыхание, – раньше еще киевский князь Мезислав присоединялся к набегам, но какая-то кошка пробежала между ним и Бурисвальдом. Мы, дети Сигтуны, всегда защищались и только мстили, пока мой дядя Улоф не придумал идею подложить жрицу Упсалы на ложе Гостомысла и умертвить его. Я направилась в одну из часто разграбляемых деревень, куда нагрянул твой отец. Я сражалась с его воинами и этим привлекла его внимание. Но твой отец влюбился в меня и сделал своей женой. Поэтому Улоф решил оставить Гостомысла в живых, так как я нужнее была ему как лазутчик. Я годами мечтала о мести.
Какой-то кошмар. Здесь такие страсти кипят. Мой дед, насколько я помню по урокам Радомысла, сейчас находится в Бьярмии, он очень стар и отошел от дел. Бьярмия находится довольно далеко на северо-востоке от Хольмграда.
– Что же ты не убила отца, когда Гунульф понял, что ошибся и убил не того, да и вообще, почему ты не ушла с Гунульфом, ведь ты не знала, что Гостомысл на самом деле жив? – задал я интересующий меня вопрос.
– Гунульф приказал дождаться прибытия Радомысла и умертвить его и тебя. Но потом выяснилось, что Гостомысл выжил, а его убить хотел сам Гунульф, поэтому нужно было дождаться решения самого Гунульфа о том как мне поступить. Он решил, что собственноручно убьет вас всех. Даже обрадовался, что войско собираете, значит разом всех прибьет, – со злорадством добавила Ньёруна.
– Ларс, – окликнула меня Милена, – там твой отец идет.
Ньёруна снова схватила кинжал.
– Значит так, – я строго посмотрел на Ньёруну, – ты сейчас сама все расскажешь отцу о своем предательстве. А мы проследим за тем, чтобы ты не соврала.
– А если нет? – окрысилась она.
– Если нет, то отдам тебя Эсе, заодно узнаешь на собственной шкуре не позабыла ли она уроки пыток вашего храма, – я удовлетворенно хмыкнул, увидев дернувшееся лицо Ньёруны.
– Милена? – прозвучал голос Гостомысла, – Ларс, Эса?
Я отошел чуть в сторону, опасаясь становится спиной к Ньёруне.
– Здравствуй, отец, – ответил я удивленному Гостомыслу.
Он замер у входа. За его спиной выглядывала мордашка моей жены. Сбоку от меня стояла Ньёруна, а за моей спиной Эса. Гостомысл приподнял бровь в вопросительном жесте. Я повернул голову в сторону Ньёруны ожидая ее признания.
– Я хотела бы тебе кое-что сказать, – бросив кинжал на кровать, с холодцой сказала Ньёруна.
– И что же? – не глядя на нее, спросил отец.
– Я – Ньёруна, двоюродная сестра Гунульфа, – выпалила жена Гостомысла и замерла в ожидании его реакции.
– Я знаю, – ответил отец, все еще разглядывая меня и игнорируя жену.
Потрясенные лица в этой комнате были у всех, кроме самого Гостомысла.
– А еще, это я открыла ворота города Гунульфу, – с хрипотцой добавила Ньёруна.
– Я догадывался, – безэмоционально ответил отец.
Зашибись. Я тут ему многолетние заговоры раскрываю, ищу предателей, а ему хоть бы хны. Вот что мне сказать этому человеку? Я смотьрел на отца с немым вопросом в глазах. Почему он, догадываясь о предательстве, не убрал Ньёруну с шахматной доски?
– Почему? – прошептал я Гостомыслу, который так и не взглянул на жену.
– Почему не убил? – Гостомысл посмотрел мне прямо в глаза и пожал плечами, – Любил. И люблю.
– Что? О какой любви может идти речь, если она убила твоих детей? – я в бешенстве наорал на отца.
– Это сложно объяснить. Я поклялся ей любить и оберегать всю свою жизнь. А родственная связь с врагом меня не касается. Родню не выбирают. Я думал, что этого никто никогда не узнает и тайна уйдет со мной в другой мир.
– Но она шпионила все эти годы и передавала врагу все, что ты мог скрывать!
– Не знаю, что такое «шпионила», но знаю, что Ньёруна передает только то, что нужно мне. Все важное и действительно ценное не знал никто, кроме меня и твоего дяди.
– Так ты ей скармливал ложную информацию?
– Все эти годы, – кивнул Гостомысл.
– Но, зачем? – открыв рот, спросила Ньёруна.
– Что – зачем?
– Зачем ты меня терпел, если знал, что я сестра Гунульфа и передаю ему сведения.
– Во-первых, ты – идеальный лазутчик на службе словенов. Через тебя я передавал Гунульфу что я силен, когда был слаб, либо наоборот, чтобы быть готовым к набегам. А во-вторых, – тут он впервые взглянул на нее, – я все еще люблю тебя. Я знаю, что ты не хотела смерти сыновей, видел, как ты переживала их гибель.