Уже на рассвете Эстрид поклялась Богами, что будет служить мне верно и преданно, а я взамен обязан охранять ее жизнь от посягательств со стороны ее врагов. Хитроватая клятва, но я ее принял. Что с ней делать дальше я не знаю. На первое время отправил обратно на судно, подробно расспросив его местоположение. Сказал, что через пару дней приду. Эстрид предложила называть ее Эса. После чего она вышла за дверь и буквально испарилась. Я же говорю – профи. Видимо, то, с какой легкостью я ее поймал, впечатлило ее. Это время уважает силу. Не объяснять же ей, что мне просто повезло. Но и доверять ей я не собираюсь.
Что-то я больно добрый. Мальчишку, неудавшегося покусителя на мою тушку, отпустил, дочь и сестру своих врагов – туда же. Нужно забыть догмы и правила двадцать первого века и жить текущим временем. Здесь пощаду могут принять за слабость, а возможно и за трусость.
Попытка немного вздремнуть получилась не очень хорошо. Поспав часа два, пришлось вставать, умываться и топать к отцу. Нужно убедить его отправить меня в разведку к родственникам Эсы. Об Эстрид лучше никому не говорить. Она поможет мне инсценировать смерть Ларса.
Наверное, самое тяжелое в моем попаданстве – это столь ранние побудки. Сейчас часов пять-шесть утра. Рань, от которой тошнит просто. Городок кипел жизнью. То тут, то там слышались разговоры, окрики и ругань. Пахло сыростью от речки и навозом. А, это коров ведут на пастбище. С детства не чувствовал это амбре. Еще с тех времен, когда к бабушке и дедушке в деревню на каникулы ездил, помню незабываемый аромат коровьих какашек. Из-за этого запаха как-то отказался пить коровье молоко, которое было очень вкусным, но психологически было тяжело воспринимать хороший продукт от животных, производящих навоз. Выверт подросткового мозга. Но ремень деда, а точнее щелчок ремня, вмиг вставили шестеренки на нужное место. И пил я молоко в обе щеки, характерно причмокивая от удовольствия.
Улыбаясь нахлынувшим воспоминаниям, я дошел до дома родителей. Руяна сходу взяла меня в оборот, впихивая в меня завтрак. Отец, посмеиваясь моим попыткам убедить маму в том, что я уже не маленький, спихивал мне свою еду в те моменты, когда он думал, что ни я, ни Руяна не видим его телодвижений. Есть подозрение, что мать не только меня терроризирует обильной едой.
Кое-как покончив с завтраком, мы с отцом остались одни. Он, понимая мой настрой на серьезный разговор, предложил прогуляться верхом. Как оказалось, ему надо было направится на важную встречу возле озера. Гостомысл решил убить двух зайцев: и меня выслушать, и дела свои поделать.
Ни разу не ездил на коняшках. Впечатления захватывающие. Ничего сложного в управлении лошадью нет, но со стороны я, наверное, смотрелся как мешок с картошкой. Гостомысл насвистывал незаурядную песенку. Мы трусцой поплелись в сторону озера. Сзади два варяга сопровождали наши бренные тушки.
Природа здесь – это предмет особого разговора. Хвойный лес, обступающий нас, заставлял дышать полной грудью. Одуряющий сосновый запах, смешиваясь с влажностью близкой реки, оседал в легких покрепче любого табака. Шум дикого зверья, отчасти непуганого, удивлял звонкостью и разнообразием. Как и любому жителю двадцать первого века, меня поражала какофония звуков дикой природы в этой эпохе. В современном мире не осталось уголков природы с такой концентрацией «естественности» и «нетронутости», как здесь, по крайней мере, в европейской части России.
– Ладно, рассказывай. Вижу же, что гложет тебя что-то, – прервал свою песенку отец.
– Не сказал бы что гложет, но хотел бы тебя попросить…
– Кстати, – прервал меня Гостомысл, – как поживает твоя подруга?