Вот ведь жук старый. Откуда он мог догадаться, что Эса, по началу, именно такое впечатление и создавала – не знаю, просто совпадение. Нужно будет умолчать о родственной связи моего вассала с убийцами братьев.
– Они мне верны. Разведчик поклялся Богами, а торговца я нанял за приличные деньги.
Они опять переглянулись.
– Я должен их видеть и только потом дам тебе свое решение об их участи, – сурово бросил Радомысл, хватая кувшин с квасом, намереваясь разлить его по чашам.
Что значит «дам тебе свое решение»? Я немного не понял. На кой мне решение старика? Я и без него все решил. Чего решать-то? Это мой отряд. Да, я его законспирирую под поход на Константинополь, но, это мои люди.
Сокол внимательно наблюдал за мной. Во мне боролось много эмоций. Хотелось сказать пару ласковых в адрес «решателей», но я сдержался.
– Здесь нечего решать. Эти люди поедут со мной.
– Как скажешь, – с ухмылкой проронил дядя.
– В смысле, как скажешь? – Сокол удивленно перевел взгляд на Радомысла.
– Пусть делает так, как считает правильным, – разъяснил ему дядя.
Если честно я тоже слегка опешил от его быстрого согласия. Этот пройдоха только что насуплено бурчал, что примет какое-то там решение по моим людям, а потом, с ходу согласился с моими требованиями, когда я взбрыкнул. Что-то тут не чисто. И Сокол солидарен со мной.
– Эх, – дядя перевел взгляд с меня на Сокола и обратно, – все вам надо разжевать и в рот положить. Глотать тоже вы будете? Или и это за вас делать?
– Глотнуть мы сами сможем, – проворчал учитель, хватая чашу с квасцом, – вот только ты ничего еще не разжевал, – Сокол отпил напиток, – поэтому, давай разжевывай!
– А вот это разбудить от хмеля не можно? – Радомысл постучал своим морщинистым пальцем по лбу Сокола.
Учитель почесал лоб, брякнул про то, что такую штуку лучше понапрасну не будить, поэтому нужно тормошить с вопросами тех, у кого это часть головы уже проснулась. А у дяди она уже проснулась, судя по повторному заказу кувшинов кваса и рассола.
Радомысл что-то пробубнил, явно нецензурное, но попробовал донести мысль о вреде споров с наследниками родов и желании научить этих самых наследников ответственности в принятии решении. Как я понял, дядя поставил условия, которые должны были сломать мою картину мира. Либо я поддался бы под авторитет дяди и передал бы ему право решать судьбы людей, которых я уже взял себе, тем самым показывая свою безответственность, за что я получил бы порцию нотаций и уроков по этой теме, либо отреагировал бы подобающе мужу и взрослому вою, коим я и являюсь, по словам дяди. При этом, так как я настаиваю на присутствии в отряде моих людей, Радомысл может смело меня отчитать, когда спасет меня от рук подосланных убийц. Хитромудрый старикан извлекает выгоду из всего. Он даже в похмельном состоянии не забывает преподносить мне уроки жизни.
Радомысл встал и, проходя мимо нас, постучал костяшками пальцев по нашим макушкам, что-то напевая про ленивых и сонных детей. Он поднялся к себе в комнату. Сокол вышел на улицу, ворча про сбрендивших стариков и безответственных юнцов-учеников. Я остался один. В этот момент ко мне подошел хозяин заведения, заискивающе улыбаясь.
– Воевода смоленский Рогволд приглашает тебя отужинать у него, Ларс! – промолвил он.
– А ты за гонца у него будешь? – подколол я его.
– Воевода власть имеет не меньше княжеской, сын Гостомысла.
– А ты, смотрю, много чего знаешь?
– Ремесло мое меня обязывает, – ввернул он мне подачу.
– И как именуется твое ремесло? Хозяин харчевни? Харчевнщик? Или гонец? А может шпион-гонец? – что-то меня понесло.
И чего это я так взъелся на безобидного мужика? Это все дядя виноват – сломает всякое представление о методах ведения уроков и занятий и сбегает, старый пройдоха.
Глаза мужика забегали. Он кивнул куда-то вбок и оттуда выплыл шкаф-охранник.
– Зря ты так, сынок, – пропел тавернщик.
Охранник с неожиданной для его габаритов прытью, с полшага, прыгнул в мою сторону, сбивая меня с ног. Мое тело куклой шмякнулось о стену, попутно роняя мебель. На грани сознания я услышал окрик хозяина сего заведения с призывом по поводу бережного отношения ко мне, чтобы не испортить мой «товарный» вид. Вырубило меня знатно, голова будто взорвалась на тысячи мелких кусочков.
Глава 6
Окрестности Смоленска, весна 826 г.
Мое пробуждение было болезненным. Ощущение, будто в меня врезался поезд с цепочкой вагонов штук эдак в сто. Причем каждый вагон проехался по каждой косточке скелета. Я с трудом сфокусировал зрение и отчаянно матернулся.