– За тебя дадут награду, цена которой больше стоимости небольшой деревеньки. А мне деньги очень нужны.
И всего-то? Нужны, банально, деньги? А я нафантазировал всякого разного. Переоценил я оппонента.
И тут мне стало дурно. Эса сказала, что устроит мое приглашение на пир смоленского воеводы, где будут купцы, которые держат Агу. Эса наверняка в курсе финансовых проблем Рогволда. Неужели она сказала Рогволду о том, что за меня можно получить кучу денег, а взамен воевода должен будет помочь вернуть ее брата? Значит, она меня предала? А как же клятва? Вот же я Емеля! Повелся, как последний идиот.
Я дернулся к воеводе, гремя цепями. Моя злая реакция его позабавила. В ответ, приспешник воеводы облил меня ледяной водой из откуда-то взявшегося в помещении ведра. Интересно, что еще я не увидел в этой тюремной камере. Рогволд растянулся в мерзкой улыбке.
– Ах, молодость-молодость, – распевая прогундосил воевода, – сколько сил и энергии тратиться впустую.
Я обессилено опустил руки. Мое тело обмякло. Обида на этот приютивший мир раздирала душу.
– Ответь на один вопрос, – опустив голову, я спешно пытался собраться с мыслями, – кто сказал тебе, что за меня сулят награду.
Рогволд с подозрительным прищуром разглядывал меня. Его лицо отображалось в образовавшейся луже. Полная луна достаточно ярко освещала его фигуру и противную физиономию.
– Моя земля является центром торговли на многие верста вокруг. Только последняя плешивая собака не знает о гибели сыновей Гостомысла. А цена за твою тыковку известна всем купцам.
Его земля? Это он князя Смоленска за владельца не считает? Интересно, надо запомнить. Значит, купцы ему сообщили обо мне. Неужели я снова зря на Эсу подумал гадости?
За дверью послышался топот. Кто-то кричал о тревоге.
Рогволд зыркнул на своего палача, требуя выяснить, что там происходит. Приспешник направился к двери. Он потянулся к ручке. Как выяснилось, с его стороны это было опрометчивое решение. Дверь распахнулась со скоростью явно приближенной к световой, так как столкновение лба воеводиного помощника с этим дубовым предметом могла бы породить очередную сверхновую. Я с воеводой, раскрыв рты, наблюдали полет этого здоровяка. Его приземление на пятую точку могло бы выглядеть комично, если бы не ужас в глазах местного палача. Он, не мигая, пялился в дверной проем.
Проследив за его взглядом, мне тоже стало немного не по себе. Там стояло нечто, по форме похожее на бочку с руками и ногами. Это был «Обеликс на минималках». Такие же рыжие усы и глаза пучком, необъятный живот и ноги-колонны. Ему бы еще бело-голубое полосатое трико и можно было бы состязаться в кастинге с самим Депардье.
– Ага, – провыло это нечто, растягивая последнюю букву.
Оно ворвалось в камеру, буквально поглощая все свободное пространство. Взбрыкнувший было воевода, наверное, по скудоумию схватившийся за топорик, был небрежно опрокинут лапой этого чудища. Он схватил двух моих оппонентов за ноги и поволок наружу, собирая их затылками все неровности пола.
Из-за его могучей спины проскользнули Аршак с Эсой. Джуниор светился, как начищенная золотая монета. Эстрид же, недовольно фыркая, причитала про недалеких и бестолковых княжичей, которые и шагу не могут сделать без пригляда Эсы. При этом, она не забывала освобождать меня от кандалов, орудуя найденными молоточком и зубилом.
Моя радость от встречи с ними, видимо, была написана на лице, так как, увидев мою счастливую физиономию, Эса закатила глаза и перестала ворчать, сосредоточившись на моем высвобождении.
Пока Эса меня освобождала, Аршак ввел меня в курс событий. Оказывается, когда меня похитили с харчевни, Эса с Аршаком успели поругаться и решили обратиться ко мне, как к третейскому судье. Суть спора они не разглашают, но, когда мои спутники дошли до харчевни, то увидели неприглядное зрелище по волочению моего тельца в телегу. Все это было обыграно, как «выдворение» пьяницы из заведения. Они проследили за моими похитителями до места моего заключения. Эса осталась наблюдать, а Аршак был послан к Радомыслу и Соколу за подмогой. Меня держали в смоленской казарме воеводы, в местном карцере для проштрафившихся солдатиков. Прискакавшие Радомысл и Сокол не рискнули соваться в казарму из-за недружеских отношений самого Радомысла с властьдержащими Смоленска. Дядюшке пришлось обращаться к самому князю города. Мои же товарищи, решили взять дело в свои руки и, с помощью сподручных Эстрид, решили тайком меня вызволить из темницы.