Путь к князю не занял много времени. Вокруг нашего отряда началось нездоровое шевеление. У меня есть предположение о том, что слух о нашем "шествии" к Олегу, дойдет раньше, чем мы к нему постучимся в детинец.
На входе в смоленский кремль, нас никто не остановил. Мы вошли в просторный двор. На ступеньках детинца стоял молодой рыжебородый мужик в синем расшитом кафтане. На поясе висел широкий меч, а на руках прикреплены кожаные поножи. Из под полы кафтана выглядывали добротные сапоги, что уже говорило о достатке владельца. Властный и уверенный взгляд выдавал в нем человека, привыкшего командовать. Кустистые брови сталкивались в вертикальную морщину. Острый нос хищно выделялся на вытянутом лице. Так вот ты какой, северный пушной зверек по имени Олег. Вокруг него стояла его дворня, помощники, советчики и просто лизоблюды.
– Здрав будь, Радомысл! – пробасил рыжебородый.
– И тебе долгие лета, княже, – ответил дядя.
– С доброй вестью ты ко мне или что дурное снова учудил?
Вот это поворот. Дядя говорил, что он не в ладах с князем. Не знаю, как они вчера общались по поводу моей пропажи, возможно, это был разговор с глазу на глаз. Но сегодня князь решил напомнить прилюдно о старых размолвках, если обратить внимание на его «дурное снова учудил». Что же такого сделал Радомысл, что князь до сих пор обиду держит?
– Позволь, князь, мне слово вставить, – я решил вмешаться, чтобы не акцентировать внимание на их разногласиях, – пришли мы к тебе с двумя вестями. Одной хорошей, другой – плохой. С какой начать?
Ропот толпы сказал мне, что симпатии в мою сторону есть. Послышавшиеся «Хорош, наглец» и «Смел вьюноша, раз так бает» внушают оптимизм в удачный исход моей авантюры.
Князю на ухо что-то советовали, но он отмахнулся от них.
– Начни с хорошей. О том какая плохая весть я и так догадываюсь, – решил Олег.
– Как скажешь, княже. Хорошая весть для тебя следующая: против тебя был заговор, но я и мои люди его раскрыли. Мы знаем имена предавших тебя и город. Так что можем поздравить тебя с тем, что ты выявил в своем гнезде предателей.
Гомон народа перерос в неуправляемый гнев. Сокол удивленно уставился на меня, словно известное недалекое животное на новые ворота. Дядя же был воплощением невозмутимости. Окрик князя обрубил все звуки. Он хмуро оглядел нас и сделал несколько шагов в мою сторону.
– А плохая новость – это имена бунтовщиков, так? – догадался князь.
– Именно, – просиял я.
Олег подошел ко мне. Он буравил взглядом меня.
– Имена ты скажешь мне позже, не при людях – прошептал он, – А если бы я просил начать с плохой новости, что бы ты сказал? – громко спросил князь.
– Тогда я поведал бы тебе, что против тебя организован заговор. Хорошей новостью было бы посвятить тебя в то, что я раскрыл заговор и даже знаю имена заговорщиков.
– Хитрец, – князь улыбнулся, – пройдем же в дом, не гоже добрых людей на пороге держать, а этого, – князь лениво махнул на нашего пленника, – в поруб, потом с ним беседу будем вести.
А князь не промах. Сразу уловил суть дела. Палача отобрали у Аги, не сильно желающего расстаться с ним. Мы направились в детинец. Эса с Аршаком и Агой остались во дворе с варягами. Из моего отряда внутрь детинца вошли я, дядя и Сокол. Надеюсь, что Эстрид что-нибудь придумает, если что-то пойдет не по плану.
Детинец не впечатлил. У Гостомысла все намного красивее и монументальнее, не смотря на то, что здесь все из камня, а в Хольмграде – в основном из дерева.
Олег направился к своему креслу. Троном его вряд ли можно назвать. Нет в этом предмете величия, больше практичность и удобство. Князь уселся как можно комфортнее. С него сразу пропала вся властность. Передо мной сидел уставший, относительно молодой, человек.
– Радомысл, – тяжело начал он, – каждый раз, когда ты появляешься в городе, мне приходится решать твои проблемы. Прошлый раз ты спалил две харчевни в разгаре пьяного буйства. А сегодня ты пошел еще дальше и лишаешь меня верных людей.
Мы стояли перед сидящим князем, как двоечники перед учителем.
– Княже, не гоже обвинять меня в своих бедах. Харчевни, – тут он закашлялся, – харчевни были спалены оттого, что нельзя брагу столь сильно водой разбавлять.
Смешки присутствующих то ли поддерживали эту сентенцию, то ли давали должное находчивости Радомысла.
– И заметь, с того момента больше не было случаев, когда простой люд поили разбавленным пойлом, – резюмировал дядя, – поэтому это я решил тогда «твою» проблему, чтобы никто не смог обвинить народ смоленский в отвратительном качестве пития. А сегодня, опять же – проблему ведь твою решили, – он выделил слово «твою», – а не мою. У тебя тут оказался рассадник злодеев. Спасибо Ларсу, выручил тебя.