– А сейчас ты ждешь от меня удара в спину? – Эса посмотрела на меня, вновь хищно сузив глаза.
– Ну, камешки в затылок прилетают регулярно, – подначил я ее, одаряя улыбкой и делая еще один шаг.
Я опустил руки. Эстрид была в двух шагах от меня. Она слегка приподняла уголки губ.
– Мы решили, что с тобой будет безопаснее. Не смотря ни на что. А если ты не передумал плыть в Византию, то там с тобой у нас будет больше перспектив, чем где бы то ни было. Это – во-первых. А во-вторых, меня не тяготит данная клятва. Я уверена, что ты защитишь жизни тех людей, которые вверили их в твои руки, – Эса смело посмотрела мне в глаза, слегка изогнув бровь.
Я сделал еще один шаг, чуть не наступив на рукояти метательных ножей. Эса, я уверен, заметила мои перемещения. Ее дыхание было прерывистым. Я протянул руки и аккуратно прижал ее к себе за плечи. Ее ладошки коснулись моей груди. Не знаю, зачем я ее прижал. Изначально я хотел как можно ближе к ней подойти, чтобы можно было ее обезоружить, сковав ее. Благо, силушка у меня имелась богатырская. Это заставило бы Эсу признать поражение. Тут, главное, не попасть под ее удары коленками. А то потомков Ларса этот мир не увидит.
Сейчас же, я сам себя загнал в угол. Если я спрошу ее про признание поражения в учебном бою, то это перечеркнет все то светлое, что у нас с ней образовалось.
А что образовалось? Как минимум доверительные и откровенные отношения, которые нужно обязательно сохранить. В дальнейшем все может перерасти в безусловную верность. А если как следует постараться, то и в «романтические штуки», которые мне никогда не удавалось сохранить в долгой перспективе. Но, быть может, в этой жизни все получится.
– Какая идиллия, – прозвучал соколиный голос с порога, заставивший нас отскочить друг от друга, – это ж надо было оставить его на мгновение, без пригляда, так он сразу в утехи плотские прыгает, – зыркая на нас пропел учитель.
Я был пунцовый, как вареный рак. Эса, видимо, так же горела в темноте, словно лампочка. Попытки объяснить, что мы тренировались разбились о смех Сокола. Он даже сказал, что прекрасно видит то, в чем мы с Эстрид тренировались. Эса, игнорируя Сокола, пожелала мне спокойной ночи и направилась в избу, обходя учителя по дуге. В дверях она столкнулась с Забавой.
– Сокол, Забава! Не переусердствуйте в тренировках, – заявила она через плечо и скрылась.
Легкий румянец Сокола был бальзамом для моего сердца. Я, глупо хихикая, прошел мимо этой парочки под бурчание учителя.
Глава 8
Граница Смоленского княжества, весна 826 г.
Утром я проснулся выспавшийся. Впервые за долгое время. Восход солнца с широко открытыми глазами я встретил здесь впервые. Раньше вполглаза только видел его. Встал раньше всех, оделся, умылся и сел возле крыльца на лавку, вдыхать утренний воздух. Под ногами травинки блестели из-за росинок. Деревенька проснулась. Петухи кукарекали свою противную трель. Жители поселения занимались утренними делами, а я сидел и наслаждался ничегонеделанием. Из амбара стрелой выскочили две симпатичные девчушки и, пригибаясь вдоль частокола, трусцой сиганули по домам. Ранние пташки припозднились с ночных гуляний. На крыльцо вышел Ага. Он присел рядом.
– Выспался? – поинтересовался я у него, взглянув на эту огромную бочку.
– Ага, – довольно проурчал здоровяк.
– Ты действительно не можешь изъясняться по-другому?
– Ага!
– Тяжело это, наверное, быть немым, – произнес я, отвернувшись от него.
Жалко мне таких людей, будто вина за эту несправедливость лежит на мне. Такие, как Ага, имея слух, каждый день слышат то, что не могут сами воспроизвести, а окружающие, словно в насмешку что-то тараторят.
– Ага! – прошептал Ага.
Я посмотрел на бугая. Это я вслух сказал последнее или он подтвердил тяжесть его немого положения? Ага, почувствовав мой взгляд, подмигнул мне и улыбнулся. Жизнерадостная детина.
Я впервые смог рассмотреть этого необычного человека вблизи, при свете солнца. До этого как-то не удавалось. То ночные похождения по крепости воеводы мешали, то он спину свою только показывал, когда греб в лодке, а потом и не до разглядываний было – от князя еле «отбились», а позже и от ливня в кромешной тьме чащи скрывались.
Ага был очень фактурным персонажем. Его сходство с галлом-Обеликсом внушало симпатию. Думаю, что только я так на него глядел, ввиду отсутствия в этом времени персонажа Депардье. Его усы, оказывается, были заплетены в косичку. Рыжий ежик волос на голове обнажал форму мощного черепа. Такую голову можно использовать в качестве тарана при штурме крепости. На ней и царапины не останется. Нос – картошкой. Губы – уткой. Шея с двумя подбородками. Про лопаты-руки лучше не напоминать. Его оплеуха должна будет снести «бестолковку» тому, кто попробует его обидеть. При всем при этом, он даже сидел ссутулившись, будто стараясь казаться незаметным. При его габаритах это было смешно и наивно. Но из-за этого он еще больше привлекал к себе доброжелательное отношение. По крайней мере, с моей стороны.