Мы подошли к княжескому терему. Я вот не подумал, что она может быть из знатных людей этого города, либо прибывших гостей князя. Да если честно, я вообще не думал о ее происхождении. Это предрассудки этого века.
Мы зашли во двор. Я заметил проснувшегося Сокола, разминающего свое раненное плечо. Он хотел что-то спросить, но я остановил его жестом. Мы с девушкой вошли в просторные сени терема. Моя Яга сказала какой-то девице, чтобы позвали отца. Мы стояли в центре помещения. Руки девушки дрожали от переживаний. Через пару минут вслед за нами вошли Сокол и Радомысл. Я жестом попросил не подходить.
Еще через пару мгновений в сени вбежали моя несостоявшаяся теща и здоровенный бородатый мужик. Борода у него была заплетена в косички. Светлые волосы завязаны в хвост наподобие моего. Маленькие глаза были колючими и жутковатыми. Нос с горбинкой хищно нависал над бородой. Широкие плечи мужчины не позволяли усомниться в его воинском умении. На его фоне моя несостоявшаяся красивая теща была маленькой и хрупкой.
– Мама, папа, – начала моя Баба Яга, – мы пришли «просить прощения», – она опустила голову.
Ух ты, так этот мужик ее папа? Здоровый кабан. Стоп. Мама? Ее мама – это жена Ходота. Значит, этот мужик – князь вятичей, Ходот?
Смех Радомысла разрушил тишину.
– Дорогой князь Ходот, – заявил дядя, подходя ко мне, – позволь представить тебе моего племянника Ларса, сына и наследника Гостомысла, князя всех словенов.
– Нет! – моя Баба Яга бросила руку и с ужасом посмотрела на мое непонимающее лицо.
Ходот сначала посмотрел на реакцию дочери, потом на удивленного меня и снова на дочь. Громоподобный хохот вятичского князя прогудел по всему терему. До меня стало понемногу доходить. Я добровольно женился на дочери Ходота. А как ее зовут, кстати? Наверное я это сказал вслух, так как к хохоту тестя присоединился и дядя.
Ходот взял свою жену за руку и подошел к нам.
– Ларс, я рад представить тебе князя Ходота, – дядя взял на себя знакомство с тестем.
Предводитель вятичей протянул свою лапу и мы крепко пожали руки.
– Я рад, что мы породнились с твоим отцом, – заявил князь, – с княгиней Рогнедой ты уже знаком, – он подвел мою тещу.
Рогнеда бережно взяла меня за уши и наклонила. Она поцеловала мой лоб и что-то прошептала. Как мне потом объяснили, это она так благословила наш брак.
Моя Яга стояла в метре от нас, скрестив руки на груди.
– Так как тебя зовут на самом деле, Баба Яга? – обратился я к жене под недоуменнее взгляды ее родителей.
– Я – Милена, – буркнула моя новообретенная супруга.
Ходот предложил нам пройти в горницу и позавтракать. Мы поднялись на второй этаж. Меня усадили за огромный стол. Слева села Милена, справа Радомысл. Соколом извинился и, сославшись на занятость, сбежал. Наверняка с Забавой будут обсуждать мою «женитьбу», болтушки.
Мы завтракали под неторопливую беседу Радомысла и Ходота. Дядя жаловался, что я не хотел жениться и искал выход из брака, навязанного Гостомыслом. Радомысл предположил, под мое молчаливое согласие, что выход я нашел в браке на девушке из рода вятичей, но не той, которую выбрал родитель, а той, которую выбрал сам Ларс. Я был красным как свежесваренный рак. Кончики ушей пылали, будто их нагревали в мартеновской печи. Неужели мои действия так легко просчитываются. Я стал усерднее жевать свежие булки, запивая теплым молоком.
В ответ Ходот поведал не менее любопытную историю о Милене. Он жаловался на современное поколение, не уважающее мнение старших. Оказывается, мое жена была так же против брака, считала, что уж дочь князя сама вправе выбрать себе суженного. По догадкам князя, Милена воспользовалась возможностями «обряда умыкания» в купальскую ночь, чтобы насолить замыслам отца и поступить по-своему. На слове «насолить» девушка возмущенно зыркнула, но промолчала. Ходот предположил, что его дочь надеялась таким образом выйти замуж не за того, кого выбрал родитель, а за того, которого выберет сама Милена.
Эти двое подчеркнули некую схожесть в поступках молодых людей. Моя жена покраснела, сливаясь с желто-рыжим цветом своих волос. Рогнеда, моя, все таки, состоявшаяся теща, разглядывала нас с безграничной любовью. Дальше дядя с Ходотом обсуждали как лучше преподнести «умыкание» вятичскому племени. Вопросов о законности брака не возникало совсем. Как-то буднично признали нас мужем и женой. Никакого ЗАГСа и прочих бюрократических проволочек.
– Я все же не могу принять «прощение», Ларс, – Ходот обратился ко мне, – наши традиции это не позволяют. Но как только у вас родится первенец, то ваше «прощение» будет принято.