Дважды протрубил рог. Это был сигнал, означающий, что до площади добрались первые всадники. Там их встретили шквальным огнем. Мы ждали, когда вся эта толпа встанет из-за того, что впереди на площади битком набились воины, словно кильки в банке. Шум и ор стоял ужасный. В нашу сторону уже летели стрелы. Кочевники поняли, что попали в западню и сменили оружие.
Снова протрубил рог. Мы начали перерубать веревки, скрепляющие бревна, являющимися основанием для аппендикса-дороги. Не сразу, но послышались предсмертные всхлипы. Там, где бревна держались и не освобождали пространство для падения в огромную яму-ловушку, усеянную кольями, образовывались щели, в которые попадали ноги лошадей, ломая их и увлекая за собой наездников. Буквально в считанные минуты образовалось кровавое месиво. Лучники поливали стрелами выживших. Эса успела опустошить свой железный арсенал ножей. Мне стало дурно. Мой организм выворачивало наизнанку. Это зрелище кровавой каши не только на меня повлияло. Даже Эса, чуть переведя дыхание, отошла в сторону, упершись лбом в стену.
Ходот ритмично кидал копья в выживших хазарцев. На обвалившейся дороге погибло не менее тысячи людей. Еще примерно столько же остались зажатыми в капкане на площади.
Протрубил рог. Финальный этап боя. Все наше войско отправилось к площади, чтобы расстрелять кочевников. На стенах не осталось никого. Остатки бековского войска вертелись у ворот и пускали в нашу строну стрелы. Неожиданно. Мы надеялись, что все сбегут после такой бойни. Но делать нечего – пусть захватывают город. Мы и так сделали максимум из возможного.
Добравшись до площади, я увидел горы трупов. Смешались и кони, и люди. На площади столпилась группа из трехсот харазцев. Из четырехсот человек с нашей стороны осталось чуть менее ста человек. Причем лучников осталась всего горстка людей. На одном участке обрушенного вала шел бой. Врагу удалось каким-то образом расшатать бревна и кочевники, спешившись, пытались вырваться из западни. Наши варяги плотным строем держали удар. К счастью хазары не додумались отступить и расстрелять свои колчаны в возникшую брешь.
Мы с Эсой поспешили на помощь варягам. Из-за того, что проход был узким, всего метра четыре-пять, да еще и заваленный бревнами, передвигаться было не удобно. Я достал свои боевые топоры, подаренные дядей. Пора теперь опробовать себя в настоящем бою. Сделав шаг вперед, принял удар выскочившего врага на обух левого топора, а правым вонзился в бок, не ожидавшего такого подвоха, противника. «Борода» топора с мерзким чавканьем располосовала ребра. Рывком дернув на себя топорище, я смог освободить оружие. Вот и первая моя осознанная жертва. Никаких мыслей по этому поводу нет, в голове пусто. Работаю словно на тренировке, оттачивая скупые смертоносные движения. Вокруг меня образовалось свободное пространство, а это плохо. Нужно сближаться с противником. Оттолкнувшись от подвернувшегося рядом бревна, я влетел в самую гущу боя. Наверное, это безрассудно, но адреналин в крови меня переполнял. Я рубил, кромсал и пугал врагов. Моя физиономия покрылась вражеской кровью, а в порыве ярости я исторгал нечеловеческие звуки. Эса, прикрывавшая мою спину, часто убивала моих врагов, если возникали сложности по их умерщвлению. Ее меткость выручала меня. Не знаю даже как она определяла смогу я победить врага или нет, но факт остается фактом: за весь бой я не был серьезно ранен, мелкие царапины и ушибы не в счет.
– Расступись! – сзади прокричал Ходот.
Я на одних инстинктах сдвинулся вбок, затягивая Эстрид за собой. Мимо пролетела бочка. Она врезалась во врагов и легко разбилась, растекаясь маслом. Характерный запах этой жидкости забивал ноздри. Брошенный факел заставил вспыхнуть горючее вещество. Жаркий воздух сожрал весь кислород, заставляя кашлять и прятать глаза.
Ходот приказал отступать. Проход был завален огнем. Для успокоения души, князь приказал бросить в пламя несколько промаслянных бревен.
Кучка хазарцев отскочила от огня в центр площади. В сторону выживших полетели факелы. Из-за обилия крови дерево плохо горело. Тогда я предложил поджечь периметр площади. Эса организовала поджог в наиболее сложных местах, где кочевники с легкостью простреливали открытые участки.
Пламя запылало знатно. В какой-то момент князь передумал отступать, заворожено рассматривая адское пламя. Мы с Эсой еле смогли убедить его двигаться в сторону реки. Уставшие, грязные, провонявшие гарью, мы были похожи на оборванцев с большой дороги.