– Так, что произошло? – я потряс ее.
– Ничего, – Эса подняла свои глазки.
В этом омуте было слишком много – страх и радость, отчаяние и решимость, гнев и любовь. Девушка бросилась ко мне и крепко обняла. Ее дрожащие плечи прижались к моей груди. Я стоял с чуть разведенными, от неожиданности, руками. Слегка приобняв, я пытался успокоить ее. Я нес какую-то ахинею про то, что все будет хорошо, что не надо расстраиваться и все в этом духе. Она всхлипывала и слушала мое словоблудие.
– Эстрид, дочь Улофа, конунга Сигтуны, – строгим голосом сказал я, – объясни, в конце концов, что с тобой?
– Я, – девушка подняла голову и взглянула в мои глаза, – испугалась, что ты умрешь. Ты слишком часто попадаешь в такие передряги. А я, – Эса всхлипнула, – слишком привязалась к тебе.
За открытым проемом двери послышались голоса Забавы и Милены. Эстрид отскочила от меня, как от прокаженного. Она повернулась ко мне спиной и подошла к окну. Я стоял почти одетый, но босиком. На плече было мокро от эсовых слезок.
Вбежавшая Забава секунду смотрела на спину воительницы и повернулась в мою сторону. Она изобразила поклон. Вошла Милена.
– Княжич, рано тебе еще вставать, – неловко поправляя повязку на глазе, заявила Забава, – Карна велела поить снадобьем, дабы крови больше было в теле твоем.
– Все нормально, Забавушка, я могу нормально ходить. А вино с медом хорошие, я это зелье буду по вечерам пить, – я собрался с мыслями, – Кстати, не в курсе откуда вино?
– Так Карна сама и передала бочонок.
– Это хорошо. А где она живет, ты запомнила?
– Конечно, – девушка уверенно кивнула.
– Ну, тогда ступай, не волнуйся за меня. Милена зря тебя потревожила.
Я повернулся к жене. Забава прошмыгнула мимо нее. Милена смотрела в спину Эстрид.
– Эса, родная, что-то случилось? – участливо поинтересовалась жена.
– Все в порядке, – воительница обернулась с каменным лицом, будто и не было слез, – я зашла узнать о здоровье Ларса. Вижу, что он в порядке.
– Да, я сама как увидела его проснувшимся, так обрадовалась, – защебетала Милена.
Эса старательно улыбалась.
Я честно не мог понять, что происходило между мной и Эсой. Ее чувства – это проявление эмоций, как кого? Сестры? Подруги? Или кого-то большего? Как же сложно с вами, женщины! Я мысленно схватился за голову. Девушка переживала за меня – это мило. Но я не могу ее реакцию расценивать как реакцию женщины на мужчины. У меня есть жена. Эса же – мой прямой подчиненный в отношениях вассал-сюзерен. Или же она не считает проблемой быть второй женой? У Гостомысла вон сколько их.
А может быть у Эстрид это просто сестринские чувства были, а я построил на простой реакции сочувствия – целую гамму любовных переживаний. Решив не забивать голову всем этим, я решил отложить осмысление неожиданно возникшей проблемы и попросил девушек сообщить о местоположении Радомысла. Милена взялась меня сопроводить к дяде. Эса под шумок ретировалась.
Жена проводила меня в общий зал детинца, где меня радостно встретили дядя с Соколом. У входа меня обнял Ага, благо решил не сильно прижимать меня к себе, что спасло меня от новых повреждений тела. Аршак сидел за столом с дядей и Соколом. Они так же поочередно обняли меня, поздравляя с удачным выздоровлением. После того, как Милена сдала меня «с рук на руки» дяде, она ушла заниматься своими делами.
У дяди здесь было импровизированное собрание, они обсуждали когда, кто и в каком составе вернется в Хольмград. Сокол склонялся к тому, что необходимо дождаться моего полного выздоровления. Аршак и Ага участия не принимали в обсуждении, так как они зависели напрямую от меня. Дядя же хотел, чтобы Сокол с парой дружинников отправился к Гостомыслу и поведал о произошедших событиях. Сам Сокол был не против, тем более, что он подчиненное положение имеет, но дядя с ним давно выстроил дружескую линию поведения, что давало свои плоды.
По моим ощущениям мой организм уже сейчас может выдержать поездку верхом на лошади, поэтому предложил отправляться в путь в любой момент. Дядя, скептически оглядев мою бледную физиономию, предложил компромиссный вариант: сегодня и завтра мы отдыхаем, а послезавтра – в путь.
Приняв решение, мы посидели еще немного и разбежались по своим делам. Дядя пошел раздавать поручения в связи с отбытием из собственного княжества. Сокол с Агой пошли тренироваться. Мы с Аршаком остались одни. Он сообщил о том, что был в отцовском доме, там сказали, что Аршак-старший отправился на север в Псков. Я, вспоминая, что должен ему заплатить за наим, отдал ему плату. Мы договорились, что я ему буду платить пятьдесят серебра в месяц пока Аршаку не захочется сменить покупателя его услуг или же большей цены.