С другой стороны, объективные условия, сложившиеся к началу второй половины XV века, не только не соответствовали тем потребностям, о которых было здесь сказано, но и прямо препятствовали их удовлетворению. Торговля со странами Востока, развивавшаяся со времен крестовых походов (XII–XIII вв.), осуществлялась по немногим и к тому же до предела растянутым путям — через Средиземное, Черное, Красное и Аравийское моря, страны Северной Африки, Передней Азии, Кавказ, Иран, Среднюю Азию. Дальность расстояний порождала многоступенчатость торговли, создавая звенья посредников; ужасающая медленность продвижения грузов, с многократной перевалкой их с судов на сухопутные караваны и снова на суда, увеличивала торговый риск; обилие границ приводило к многократному взиманию пошлин; торговля зависела от всяких случайностей и в первую очередь от разнообразных военных и политических событий на огромных пространствах Ближнего и Среднего Востока.
Все это создавало хронические затруднения и перебои в торговых связях и, главное, необычайно удорожало каждый кусок восточной ткани, каждый мешок с имбирем или корицей, каждую шкатулку с изделиями индийских и китайских ювелиров, — словом, любой товар, который в конце концов попадал в руки европейского потребителя. Происходил отлив драгоценных металлов из Европы. На протяжении длительного времени баланс европейских стран в торговле с Востоком был пассивным: золото — то самое золото, которого и без того так не хватало и в котором так нуждалась Европа, — уходило в Азию.
К середине XV века мощные военные и политические катаклизмы, потрясшие Восток, создали новые преграды торговым сношениям: окончательный распад монгольской державы, а затем и ряда государств, возникших на ее развалинах, нарушил караванную торговлю, а турецкие завоевания, завершившиеся разгромом Византии и взятием (в 1453 г.) Константинополя, блокировали торговлю между Средиземноморьем и Передней Азией. Иными словами, в то самое время, когда внутреннее развитие Западной Европы создавало предпосылки для необычайного оживления торговли, внешние факторы грозили привести ее к полному параличу.
Разрешить это противоречие можно было только одним способом: надо было проложить прямой путь из Европы в Индию, к островам Индонезийского (Малайского) архипелага и в Китай — путь, не требующий бесконечных перегрузок товаров, игнорирующий таможенные границы, избавляющий от всяких посредников-перекупщиков, не подверженный нападениям кочевников, не подвластный фирманам турецких султанов и произволу других восточных владык. Такой путь можно было проложить только по морям. Естественно-научные и технические предпосылки к снаряжению и осуществлению далеких морских экспедиций были налицо: постепенное усвоение учеными и практиками учения о шарообразности Земли; неуклонное совершенствование картографического искусства; появление каравеллы — морского корабля нового типа с такой системой парусов, которая обеспечивала возможность разнообразных маневров в открытом океане и позволяла плыть в бейдевинд — под острым углом к ветру (фактически — почти против ветра); изобретение и внедрение в навигационную практику компаса и других приборов.
Задача открытия и освоения морских путей на Восток была грандиозна по замыслу; еще более грандиозны были последствия, в значительной мере непредвиденные. Но почему выполнение этой задачи выпало на долю тех двух европейских стран — Испании и Португалии, которые по своему экономическому развитию, военной мощи и международно-политическому весу занимали в Европе XV века отнюдь не первые места?
Здесь сказались некоторые факторы географического и исторического порядка. Как известно, Испания и Португалия расположены на крайнем западе Европы, на ее атлантическом побережье. Значит, эти страны находились в максимальном по сравнению с другими частями Европы удалении от Азии; значит, посредников в торговле этих стран с Востоком оказывалось особенно много, а восточные товары, прежде чем достигали Испании и Португалии, «обрастали» максимальным количеством наценок.
Но вместе с тем это также значило, что у пиренейских стран был прямой выход к океану — к «Морю Мрака», как называли в средние века Атлантику; что у Испании и в особенности у Португалии связи с океаном были более давними, более прочными, более налаженными, нежели у многих других западноевропейских стран.