Заднее сиденье «эдселя» было завалено папками и газетными вырезками. Тут же были сложены рубашки, причем к воротничку каждой был прикреплен ярлычок, указывающий, сколько времени Майк Рабле ее носил. Таким образом адвокат изрядно экономил на химчистке и прачечной.
С тех пор как Майк отказался от квартиры, он жил частично в конторе, частично в старой машине. Когда «форд» был еще на ходу, он иногда даже спал в нем, остановившись где-нибудь в пустыне.
Майк Рабле был патологически скуп. Даже зарабатывай он сто тысяч долларов в месяц – что было вполне возможно, – он жил бы точно так же.
Он втащил велосипед в лифт и, поднявшись на четвертый этаж, поставил его на лестничной площадке, прикрепив цепью к вбитому в стену крюку. Велосипед служил ему для поездок на небольшие расстояния в районе «Стрипа». Сам того не подозревая, Майк был пионером борьбы за чистоту окружающей среды. Открыв три замка, он вошел в свою контору, состоявшую из двух маленьких комнат. Здесь царил привычный беспорядок, повсюду висели костюмы, валялись папки и ящики с карточками. Майк сам стирал белье в туалетной комнате, примыкавшей к его кабинету. Он снял пиджак. Уже давно он носил только вещи, подаренные друзьями, – вот и еще экономия. Поэтому пиджак был ему немного великоват.
Он небрежно отстегнул скрепки, служившие ему запонками, и закатал рукава усеянной жирными пятнами рубашки. Затем нашел кусочек липкой ленты и закрепил сломанную дужку очков.
Та, кого он ждал, запаздывала. Чтобы скоротать время, он решил немного почитать и открыл сложнейший трактат по экономике. Майк обладал умом, близким к гениальности. Не будь он таким оригиналом, его ждала бы большая карьера. Но он брался только за дела, которые были ему по душе.
Погрузившись в чтение, Майк едва услышал звонок. Он поднялся и пошел открывать.
– Привет, дядюшка Майк!
Сэнди Джонс обнажила в улыбке все свои ослепительные зубки. На ней были туфли на высоченных каблуках, выгодно подчеркивающие ее длинные, мускулистые ноги, и облегающее, как перчатка, платье из тонкого джерси. Не говоря ни слова, Майк привел ее к себе. Сэнди потерлась о его брюшко, вызывающе прогнувшись.
– Подожди минутку, – сказала она. – Дай, я положу сумочку.
Майк Рабле задышал чаще. Он повернул Сэнди, прижал ее к письменному столу и запустил руку под ее короткое платье. У него вырвалось что-то похожее на довольное хрюканье: под платьем ничего не было. Она между тем тоже не бездельничала: тонкие пальцы с чересчур длинными ногтями уже нащупали язычок молнии его брюк. Майк Рабле сразу, же грубо овладел ею.
Сэнди Джонс негромко вскрикнула:
– Осторожней!
Привстав на цыпочки, опершись руками о край стола и запрокинув голову, Сэнди зажмурилась от удовольствия. Ее возбуждение росло с каждой секундой. Майк ускорил темп. Сэнди застонала:
– Мне больно!
Он задвигался чуть медленнее, а она попыталась раскрыться еще шире. Майк был всегда готов заниматься любовью. В первый раз он просто-напросто изнасиловал Сэнди в кухне виллы Банни Капистрано. Ей было так больно, что она поклялась себе больше никогда и близко не подпускать этого жеребца. Но потом, когда Банни охладел к ней, она поневоле все чаще вспоминала о неутомимом любовнике и наконец сама пришла к Майку. И еще не раз приходила на «экспресс-сеансы» вроде сегодняшнего. В тот миг, когда она почувствовала, как ее захлестывает волна наслаждения, Майк внезапно отстранился.
– О-о! – разочарованно протянула Сэнди.
Без единого слова Майк повернул ее к себе лицом и вновь овладел ею. Сэнди задвигала бедрами ему навстречу, сопровождая свои движения стонами и бранными словами, совершенно счастливая. Это была простая душа. Совокупления к обоюдному удовольствию и без особых проблем были самыми приятными минутами в ее жизни.
Распаляясь все сильнее, Майк опрокинул Сэнди на письменный стол, прямо на ворох бумаг и старых газет. Обливаясь потом, он тяжело дышал, живот его ходил ходуном. Сэнди было на все наплевать: она ничего не чувствовала, кроме восхитительной боли в глубинах своего тела. Уже близился привычный, но всегда упоительный взрыв. Она вцепилась руками в край стола, чтобы не соскользнуть от толчков на пол, и закричала:
– Еще! Не останавливайся! Не останавливайся!
Остановиться Майк и не мог. Сэнди кричала, как ей показалось, бесконечно долго, затем перевела дыхание, вскочила и встряхнулась. Грим на ее лице размазался, ресницы потекли. Она скрылась в туалетной комнате и вернулась пять минут спустя, свежая, как розовый бутон, и невинная, как школьница. Лишь под глазами у нее залегли темные круги.
Она целомудренно подставила Майку Рабле свеженакрашенные губки, и адвокат едва коснулся их.
– Пока, дядюшка Майк. Я пошла играть в гольф.
Банни Капистрано сам настоял, чтобы она выучилась играть в гольф. Это позволяло ей ежедневно наносить визиты Майку. Он был идеальным любовником. Они нигде не бывали вместе, он не был ревнив, а в плане секса был выше всяких похвал.
Майк проводил ее до дверей, еще раз запустил руку под тонкое платье и нащупал трусики. Сэнди вновь превратилась в порядочную девушку. Когда дверь за ней закрылась, Майк опустился в продавленное кресло, перебирая в памяти пережитые минуты.
Сэнди была лучшей любовницей из всех, кого он когда-либо знал. За полгода связи ему ни разу не пришлось даже угостить ее чашечкой кофе. Его скаредная натура ликовала. Впрочем, Сэнди и не просила у него ничего, кроме удовлетворения. А что до этого, тут он был всегда готов. Иногда вечерами он ставил свою машину на огромной стоянке у «Дюн» и ждал, надеясь, что Сэнди удастся улизнуть на четверть часа с какого-нибудь коктейля. Она прибегала, запыхавшись, и прямо в машине усаживалась на него верхом. Случалось, что на ней ничего не было под роскошным платьем из парчи, и это удесятеряло наслаждение Майка.
Кроме того, они встречались в конторе Майка: секретарши у него не было. Они заключали друг друга в объятия прямо на потертом ковре, устилавшем пол, или на старом продавленном диване. И почти никогда не разговаривали.
Старея, Майк придавал все больше значения сексу. Он никогда не был женат, да и не стремился к этому, но... Передохнув, он принялся спокойно прибирать в кабинете и составлять повестку для одного из своих клиентов – владельца ресторана. Тот не платил ему, зато даром кормил до отвала.
От внезапного звонка в дверь Майк вздрогнул. Он никого не ждал и решил, что это Сэнди, наверно, что-то забыла.
Майк пошел открывать, даже не надев пиджака, и застыл, как вкопанный, на пороге. Неужели у него начинаются галлюцинации?
Перед ним стояло самое восхитительное создание, какое ему когда-либо доводилось видеть. Длинные светлые волосы, огромные миндалевидные глаза, а губки – просто мечта. Фигура незнакомки, затянутая в платье из набивного шелкового трикотажа, была достойна резца скульптора. Соски высоких острых грудей отчетливо вырисовывались под тонкой тканью платья.
– Мне нужен Майк Рабле, – произнесло прекрасное видение мелодичным голосом.
– Это я, – выдохнул Майк.
Посторонившись, чтобы пропустить ее, он обратил внимание на великолепный изгиб бедер. Казалось, все его самые потаенные мечты разом обрели жизнь. Сэнди теперь казалась ему ничтожной, бледной самочкой. Незнакомка уселась в продавленное кресло, высоко скрестив ноги. Майк успел заметить краешек белых кружев, и во рту у него пересохло.
– Вы хотите развестись? – с трудом выговорил он.
Это было первое, что пришло ему в голову. С такой клиентки он не возьмет и четвертака!
У незнакомки вырвался очаровательный горловой смешок:
– Что вы! Я не замужем.
Так она еще и свободна! Майк, на миг вернувшись в детство, пылко возблагодарил Господа.
– Так чем я могу быть вам полезен? – спросил он, не сводя глаз со стройных ног.
– Я работаю в «Сан-Франциско Стар». Мне поручено собрать материал о Тони Капистрано. Говорят, вы были его адвокатом? Знаете, кое-кто утверждает, что он не умер...