В результате Люси решила, что все же стоит сделать крюк. Она радировала коллегам, что без магической помощи полиция может и не увидеть тварь, не то что подстрелить ее.
Видимо, нам поверили на слово. Ведьма, похоже, попробовала что-то простое, и когда оно не помогло, взялась за мел, покрыв рунами добрых девять ярдов дороги. Руны ожили, испуская удушающий, обжигающий кожу порыв энергии, что-то вроде неосязаемого ветра.
Заклинание рванулось из круга и ударило в свою мишень. Воздух пошел волнами, как над расплавленным летней жарой асфальтом. Вот только в нашем случае марево забиралось выше и выше, пока не обрисовало башню футов в двадцать высотой.[21]
Я думала, что полицейским, лишенным магических талантов, это марево не видно, но волна ахов и проклятий дала мне понять, что я ошиблась.
Люси уставилась на марево.
– Уже можно стрелять? – спросила она.
– Да, – ответил Холод.
В общем-то он мог и не отвечать. Не знаю, кто командовал полицией, но он уже отдал приказ – и звук выстрелов внезапно заполнил все пространство, слившись в один мощный взрыв.
Пули прошли через мерцающее вроде-бы-тело, словно его там не было. Я подумала, куда в результате попадут все эти пули, потому что они так и продолжали бы лететь, пока не нашли бы другую цель, но тут по оцеплению передали приказ: «Не стрелять, прекратить огонь!»
Внезапная тишина звоном отдалась в ушах. Мерцающая фигура по-прежнему колотилась в стену или, точнее, в заклинания на стене. По-моему, пули оно попросту не заметило. Как и полицию.
– Что это было? – спросила Люси.
– Оно находится между временами, – сказал Дойл. Он подошел к нам, пока мы смотрели, как в тварь всаживают пули. – Это разновидность гламора, которая помогает фейри скрываться от глаз смертных.
Люси посмотрела на меня.
– Ты тоже так можешь?
– Нет, – сказала я.
– Как и другие сидхе, – заметил Дойл. – Мы отдали эту способность Безымянному.
– Я никогда не умела ничего подобного, – возразила я.
– Ты родилась после того, как мы создали два заклинания, подобных заклинанию Безымянного, – объяснил Дойл. – Кто упрекнет тебя в том, что ты можешь меньше, чем мы могли когда-то?
– Ведьма разрушила часть его чар, – сказал Холод.
– Но слишком мало, – буркнул Дойл.
Они переглянулись.
– Нет, – сказала я. – Нет, что бы вы ни задумали!
Они посмотрели на меня.
– Мередит, мы должны его остановить.
– Нет, – повторила я. – Нет, мы должны спасти Мэви Рид. Вот что мы решили сделать. Никто не говорил, что мы будем убивать Безымянное. Я имею в виду, оно ведь не может умереть?
Они опять переглянулись. К нам присоединился еще и Рис.
– Нет, не может.
– Оно – настоящее? – спросила Люси.
Рис посмотрел на нее:
– Что вы имеете в виду?
– Оно достаточно материальное, чтобы его ранило наше оружие?
Он кивнул.
– О да, для этого оно достаточно настоящее. Если, конечно, лишить его магической защиты.
– Мы должны снять эту защиту, – сказал Дойл.
– Как? – спросила я, и мой желудок сжался при мысли о том, чего это может стоить.
– Его нужно ранить, – ответил Холод.
Я смотрела в его холодное лицо, понимая, что он что-то от меня скрывает. Я схватила его за руку.
– Как его можно ранить?
Его глаза смягчились, когда он на меня посмотрел: их серый цвет изменился от цвета грозовых туч до цвета неба после дождя – за мгновение до того, как показаться солнцу. Я смотрела, как вихрятся цвета в его глазах, словно настоящие облака…
– Оружие силы сможет ранить его, если воин достаточно умел.
Я крепче сжала его руку.
– Что значит – достаточно умел?
– Достаточно умел, чтобы не дать себя убить, прежде чем ранит Безымянное, – хмыкнул Рис.
Холод и Дойл посмотрели на него весьма недружелюбно.
– Слушайте, у нас нет времени на игры. Один из нас, обладающий клинком силы и достаточным опытом, должен пустить ему кровь, – сказал Рис.
Я продолжала сжимать руку Холода, но взглянула на Дойла:
– И кто входит в перечень достаточно опытных?
– Ну, это уже оскорбительно, – бросил Рис. – Здесь присутствуют не только Дойл и Холод.
Они наградили его еще одним недобрым взглядом.
– Я никогда не был любимчиком королевы, зато меня когда-то ценили на поле брани.
Гален сказал:
– Я в этом почти как Мерри. Появился на свет, когда о старых временах осталось одно воспоминание. У меня неплохие клинки, но ни один из них – не магический.