Выбрать главу

Я повернула голову чуть набок и замешкалась, почти касаясь губами его губ. Они были краснее, чем должны бы. Я подумала, будут ли они необычными на ощупь, как и его кожа, а потом наши губы соприкоснулись, и я получила ответ. Это были просто губы, но мягкие и гладкие как шелк, как атлас, роскошные, как сочный плод.

Ощущение было интересным, но магии в нем не было. Я отвела голову назад, по-прежнему сжимая его лицо в ладонях. Я посмотрела в зеркало на Нисевин.

– Чар не было, никакого лекарства.

– Его тело проникло в твое? – спросила она.

– Ты имеешь в виду язык?

– Да, раз уж ты решительно отказываешься от всего другого.

– Нет, – ответила я.

– Поцелуй ее, Шалфей, поцелуй ее как следует, пора уже заканчивать со всем этим!

Он тяжело вздохнул, я ощутила руками движение его тела.

– Как велит моя королева.

Он скользнул руками по моему телу, притягивая меня к себе. Я оказалась слишком близко, чтобы по-прежнему держать его лицо в ладонях, но, заведя руки ему за спину, я наткнулась на крылья и не могла сообразить, что же делать с руками дальше.

– Ниже, туда, где крылья прикрепляются к спине, – сказал он, будто поняв, в чем дело. Может, он сталкивался с такой проблемой, встречаясь с бескрылыми.

Я опустила руки вдоль его спины к основаниям крыльев. Спина на ощупь казалась совершенно обычной, если не считать исключительной нежности кожи. Разве крылья не требовали дополнительной мускулатуры?

Он гладил мне спину, наклоняясь все ближе и ближе. Мы поцеловались, и на этот раз поцелуй был взаимным, нежным вначале, но потом его руки сжали мое тело, и он вонзился в мой рот. Казалось, что его язык, его губы превратились в чистый жар. Жар наполнил мой рот, рванулся по горлу, рекой потек по всему телу до самых кончиков пальцев, пока я не переполнилась им, так что кожа едва не загорелась.

В чувство меня привел голос Нисевин:

– Вот тебе твое лекарство, принцесса. Дай его зеленому рыцарю, пока оно еще горячо.

Мы с Шалфеем с трудом разорвали объятия – тела будто сопротивлялись. Руки еще скользили по рукам, когда я повернулась в поисках Галена. Гален шагнул к нам.

Я потянулась к нему, провела жаркими ладонями по его плечам, и даже сквозь рубашку я чувствовала его кожу, чувствовала, как течет по нему тепло. Он дышал быстро и тяжело еще до того, как наклонился для поцелуя.

Наши губы встретились, и жар обрадовался Галену, словно только его и ждал. Рты запечатали друг друга, чтобы ни капельки тепла не пролилось. Губы, языки, даже зубы словно пили друг друга. Жар наполнял мой рот, как жидкость. Я чувствовала его теплую сладкую густоту, похожую на теплый мед, теплый сироп, лившийся из меня в Галена. Он пил жар из моего рта, пил струящуюся магию.

Он вытянул из меня этот жар, вынул магию своими губами, руками, всем телом. Магический жар подпитывался жаром иного рода, и, тихо всхлипнув, я попыталась запрыгнуть на него, обхватив ногами его талию. Он вскрикнул, когда я коснулась его паха, и не от удовольствия.

Он быстро поставил меня на пол, едва ли не оттолкнув прочь. Задыхаясь, прошептал:

– Я не исцелен.

– Ты исцелишься два дня спустя, к закату или даже раньше, – сказала Нисевин.

Я все еще нетвердо стояла на ногах, дыхание никак не удавалось выровнять. От грохота пульса в ушах я почти оглохла, так что положилась на здравомыслие Дойла.

– Дай нам слово, королева Нисевин, что Гален исцелится спустя два дня от нынешнего.

– Даю, – сказала она.

Дойл кивнул:

– Мы благодарим тебя.

– Не благодари, Мрак, не благодари.

С этими словами она исчезла, и зеркало снова стало только зеркалом.

Гален тяжело опустился на край постели. Он все еще пытался привести дыхание в норму, и все же он мне улыбнулся.

– Через два дня.

Я хотела коснуться его лица, но руки тряслись так сильно, что я промахнулась. Он схватил мою ладонь и приложил ее к своей щеке.

– Два дня, – выдохнула я.

Он кивнул, улыбаясь, прижимая к щеке мою ладонь. Но я улыбнуться в ответ не смогла: я видела лицо Холода. Надменное, злое, ревнивое. Он, видимо, заметил мой взгляд и отвернулся. Холод прятал лицо, потому что вряд ли мог контролировать его выражение. Он ревновал к Галену.

Мало приятного.

Глава 31

Нынешняя ночь принадлежала Холоду, и похоже, он решил заставить меня забыть всех остальных. Я ласкала его живот, когда из пустого зеркала, будто в дурном сне, раздался голос Андаис:

– Никто не смог бы запретить мне видеть то, что я хочу, кроме моего собственного Мрака. У вас есть минута, а потом я расчищу себе обзор.

Мы застыли на месте, потом разом вскочили на ноги, запутались в простынях и чуть не шлепнулись. Холод сказал:

– Моя королева, Дойла здесь нет. Мы приведем его тут же, если ты согласишься чуть подождать.

Она произвела низкий звук, что-то вроде рычания.

– Мое терпение сегодня почти кончилось, мой Убийственный Холод. Я дам вам две минуты, чтобы найти Дойла и очистить зеркало, а не успеете – я сделаю это за вас.

– Мы поспешим, моя королева.

Я уже была на пороге.

– Дойл, королева в зеркале, быстрее! Она хочет видеть тебя.

Мой голос, наверное, передал все, что я чувствовала, потому что Дойл скатился с дивана – без рубашки, в одних джинсах. Он влетел в комнату, вытягивая руку вперед, как раз когда Холод умолял всего об одной лишней минутке.

Я забралась на постель – это был простейший способ освободить мужчинам место перед зеркалом. Дойл дотронулся до зеркала, стекло ярко вспыхнуло и тут же прояснилось. В зеркале возникла картина. Я не много могла из нее увидеть за широкими спинами двоих мужчин, а то, что я разглядела, тут же заставило порадоваться, что всего зрелища я лишена.

Там было мерцание факелов, темные каменные стены и тонкий, безнадежный вой – будто тот, кто издавал эти звуки, уже разучился кричать и все слова забыл, забыл вообще все, и остался только этот отчаянный полустон-полувой. Когда я была маленькой, я всегда думала, что привидения должны выть так же, как узники Зала Смертности. Как ни странно, привидения таких звуков не издают. По крайней мере те, которые мне встречались.

– Как ты посмел закрыть мне дорогу, Дойл, как ты посмел?!

– Это я просила Дойла перекрыть обзор из зеркала, – подала я голос из-за мужских спин.

– Я слышу нашу маленькую принцессу, но не вижу ее. Если уж ссориться, то лицом к лицу. – Гнев переливался в ее голосе, как перехлестывает кипящая жидкость через края переполненной чаши.

Мужчины расступились, и я предстала перед королевой как была – на коленях в постели, в ворохе простыней и подушек. Андаис тоже возникла в поле моего зрения. Она стояла посреди Зала Смертности, как я и догадывалась. Зеркало в комнате пыток было установлено так, что ни одно из приспособлений в обзор не попадало, но Андаис как следует постаралась, чтобы ужас наводил сам ее облик.

Она была покрыта кровью, будто кто-то окатил ее этой жидкостью из ведра. К лицу присохли кусочки плоти, и волосы сбоку запеклись от крови и чего-то более плотного. Я таращилась на нее почти целую минуту, пока поняла, что на ней ничего, кроме крови, и не было. Она была настолько покрыта кровью и ошметками мяса, что поначалу было и не разглядеть, что она голая.

Дойл заполнил паузу, пока я медленно вдыхала через нос и выдыхала через рот.

– Было слишком много вызовов, моя королева. Принцесса устала от застававших нас врасплох визитеров.

– Кто еще вызывал тебя, племянница?

Я с трудом сглотнула, выдохнула воздух, который бессознательно задерживала, и заговорила совершенно чистым голосом, без всякой дрожи. Молодец я.

– Большей частью секретари Тараниса.

– Этому-то чего надо?.. – Она почти выплюнула словечко "этому".

– Меня приглашали на бал в честь Йоля, но получили отказ. – Вторую часть фразы я произнесла очень поспешно. Я не хотела, чтобы она решила, будто я пренебрегаю ее двором.