– Ты припоминаешь старые обиды, Мередит, когда я протягиваю руку мира.
– Меня не переубедить красивыми словами, Таранис, как и красивым зрелищем. Ты однажды едва не забил меня до смерти. Не стоит теперь винить меня в том, что я тебя боюсь, ведь ты приложил столько усилий, чтобы научить меня себя бояться.
– Не этому я хотел тебя научить, – сказал он, не пытаясь отрицать, что он меня бил. Хотя бы в этом он был честен.
– А чему же?
– Не задавать вопросов королю.
Я растворилась в ощущении рук и губ Дойла на моем затылке, языка Холода, вылизывавшего мою ладонь, зубов Китто, мягко покусывавших мою ногу.
– Ты мне не король, Таранис. Моя королева – Андаис, а короля у меня нет.
– Ты ищешь короля, Мередит, или так утверждают слухи.
– Я ищу отца своего ребенка, и он станет королем Неблагого Двора.
– Я давно твержу Андаис, что все зло для нее – в том, что она не имеет короля, настоящего короля.
– И этот король – ты, Таранис?
– Да, – ответил он с полной уверенностью.
Я не знала, что на это сказать. Наконец я решилась:
– В таком случае я ищу другого короля. Такого, который понимает, что настоящая королева стоит любого количества королей.
– Ты меня оскорбляешь, – сказал он, и свет, до сих пор приятный, стал резким, так что я пожалела, что не надела солнечные очки.
– Нет, Таранис, это ты оскорбляешь меня, мою королеву и мой двор. Если у тебя нет лучших предложений, то нам нечего больше обсуждать. – Я кивнула Холоду, и он погасил зеркало прежде, чем Таранис успел хотя бы шевельнуться.
Мы молчали еще пару секунд, потом Дойл сказал:
– Он всегда считал, что умеет обращаться с женщинами...
– Хочешь сказать, что это была попытка соблазнения?
Я почувствовала, что Дойл пожал плечами, потом его руки обвили меня, прижимая к нему.
– Таранис воспринимает любого, кто им не восхищается, как занозу в ноге. Он должен добраться до каждого, кто его не обожает. Он должен выдернуть его, удалить, как соринку из глаза, или она будет мучить его все время.
– Поэтому Андаис всегда говорит с ним обнаженная и заваленная мужчинами?
– Да, – подтвердил Холод.
Я перевела взгляд на него, все еще стоящего у зеркала.
– Но ведь это оскорбительно – так поступать с другим правителем?
Он пожал плечами.
– Они веками пытаются если не соблазнить, так убить друг друга.
– Убить или соблазнить – а другой альтернативы нет?
– Они нашли третий вариант, – шепнул Дойл мне на ухо. – Беспокойный мир. Думаю, Таранис пытается найти способ управлять тобой, а через тебя – когда-нибудь – Неблагим Двором.
– Почему он так упирал на Йоль? – по-прежнему недоумевала я.
– Когда-то во время Йоля приносились жертвы, – тихо сказал Китто. – Чтобы обеспечить возвращение света, убивали короля Остролиста. Тогда мог родиться король Дуба, мог заново родиться свет.
Мы переглянулись. Холод первым отважился сказать:
– Думаете, у пэров его двора наконец появились подозрения о его бесплодии?
– Я не слышал и малейшего намека на такие слухи, – сказал Дойл. Что значило, что у него при том дворе есть собственные шпионы.
– В жертву всегда приносили короля, – посмотрел на нас Китто, – не королеву.
– Может, Таранис пожелал изменить обычай, – предположил Дойл, прижимая меня покрепче. – Ты не поедешь к Благому Двору до Йоля. На это нет разумных причин.
Я откинулась назад, позволив себе расслабиться и успокоиться в надежном кольце его рук.
– Согласна, – тихо сказала я. – Что бы ни задумал Таранис, я с ним играть не буду.
– Значит, решили, – подытожил Холод.
– Да, – кивнул Китто.
Решение было единогласным, но почему-то это не очень успокаивало.
Глава 38
Выйдя в гостиную, мы обнаружили там детектива Люси Тейт. Люси сидела на розовом крутящемся стуле, попивала чай и выглядела крайне недовольной.
Гален сидел на диване, пытаясь ее обаять, что обычно без труда ему удавалось с любыми женщинами. Только не с Люси. Все – от напряженных плеч и до постукивающей по полу ноги – выдавало ее беспокойство, а может, злость или то и другое сразу.
– Не прошло и полгода, – буркнула она, когда я показалась из спальни. Она обвела нас троих недовольным взглядом. – Что-то вы слишком разодеты для полуденных забав.
Я посмотрела на Галена на диване и Риса с Никкой, подпирающих стены. Китто сразу же забрался обратно в свою конуру, не промолвив и слова. Шалфей не показывался – наверное, был на улице, у вазонов с зацветающей зеленью. Гачен купил несколько горшков с растениями, чтобы доставить ему удовольствие. Насчет удовольствия не очень получилось, но Шалфей на самом деле проводил немало времени, нежась в цветах. Оставшаяся троица поглядела на меня с невинным видом. Слишком невинным.
– Что вы ей наговорили?
Рис пожал плечами и отклеился от стены.
– Что ты занимаешься сексом с Дойлом и Холодом сразу. Только это удержало ее от немедленного штурма и дало тебе возможность закончить разговор.
Люси вскочила и ткнула чашкой с чаем в сторону Галена. Тот едва успел ее подхватить. Лицо Люси загорелось нездоровым румянцем.
– Вы что, хотите сказать, что я битый час ждала здесь, пока она закончит трепаться по телефону?
Голос у нее был опасно тихим, она выговаривала каждое слово очень четко и очень спокойно.
Гален встал и понес чашку на кухню. Из чашки капало, и Гален держал руку под донышком, чтобы не оставлять за собой чайный след.
– Это были деловые переговоры с двором фейри, – пояснила я. – Поверь, я бы предпочла, чтобы ты ввалилась к нам в разгар оргии, чем во время этого звонка.
Кажется, она только сейчас разглядела меня по-настоящему.
– Ты вся трясешься.
Я пожала плечами.
– Родственнички... Люблю я их.
Она долго мерила меня взглядом, почти минуту, словно пытаясь что-то решить. Наконец она качнула головой.
– Рис прав. Только угроза застать тебя в неприличной ситуации могла продержать меня здесь так долго. Но семейные разборки – не дело полиции, так что черт с ними.
– Вы пришли по полицейским надобностям? – спросил Дойл, изящно проскальзывая в гостиную мимо меня.
– Да, – заявила она, разворачиваясь к нему лицом – для этого ей пришлось обойти диван.
Дойл сделал еще пару шагов к обеденному столу, чтобы их противостояние не казалось столь очевидным, но Люси именно конфронтации и хотела. Она так воинственно сложила руки на груди, словно только и искала повод для драки.
– Что случилось, Люси? – спросила я, направляясь к дальнему концу дивана. Если она хотела посмотреть мне в глаза, ей пришлось бы обойти диван снова. Она так и сделала, неловко усевшись на свой прежний стул.
Она наклонилась вперед, сцепив руки и крепко переплетя пальцы, словно в попытке справиться с собой.
Я повторила вопрос:
– Что такое, Люси?
– Еще одно массовое убийство. Вчера вечером.
Обычно Люси смотрела в глаза, но сегодня она рыскала взглядом по всей квартире, ни на чем не останавливаясь надолго.
– Такое же, как мы видели?
Она кивнула, на миг задержав взгляд на мне, и тут же повернулась к телевизору, а потом к травам, которые Гален выращивал на подоконнике.
– Точно такое же, только в другом месте.
Дойл опустился на колени за диваном, наверное, чтобы не нависать над нами. Его руки на спинке легонько касались моих плеч.
– Джереми сообщил нам, что к этому делу не допущен ни один служащий его агентства. Кажется, ваш лейтенант нам не рад.
– Не знаю, что за шлея попала под хвост Петерсону. И пытаюсь понять, есть ли мне до этого дело. Я рискую работой, если выдам вам служебный секрет. – Она вскочила и забегала по комнате, слишком маленькой для этого занятия: от витражного окна до ее стула, воткнутого между диваном и белой деревянной горкой для электроники.
– Я всю жизнь хотела только одного – быть копом. – Она покачала головой, запустив пальцы в густую темную шевелюру. – Но лучше я потеряю работу, чем увижу еще одну такую бойню.