Вот еще буду я тратить свое время на этого козла рогатого. Будет он меня в карты проигрывать, а я ему носки штопать. Да сто раз, держите карман шире, уже бегу и спотыкаюсь. Злость подкатила к горлу, я — бывшая Герцогиня, вынуждена жить с жалким провинциальным Маркизом из-за дурацких правил. Никто больше не решился связываться с доченькой цепного пса Королевы.
Если верить их логике, я вообще должна у мужа в ногах валяться и слезно просить не покидать меня. Только характером я пошла в папеньку, да и мама у меня была не сахар, о чем свидетельствовали постоянные пересуды за спиной. Даже после смерти родителей слава о былых временах не покинула меня, оставаясь моим вечным спутником.
Муж прекрасно об этом знал и пытался меня использовать, но после того, как пара его сделок по моей инициативе провалилась, перестал так нагло распоряжаться моей жизнью и свободой. А то раскатал губу, что он имеет хоть какое-то отношение к моему роду. Провинциальный деревенщина, и о высшем свете знает только от меня. Вот так и живем: Герцогиня-жена с вынужденным титулом Маркизы и сидящий за ее юбкой муж. О нерешительности Сархима знали почти все. Его и в свет-то приняли только для того, чтобы посмеяться. А этот петух перья распустил, посмотрите-ка на него!
Он даже не догадывался, что за глаза о нем говорят такое, что даже Герцог Эр Гарс на его фоне едва ли не святой. Мое личное состояние оценивается весьма недурно. Все же до смерти родителей они обладали пятым в стране. Потом управляющие немного снизили обороты и теперь все это ждало моего вступления в права наследования, чтобы взять новый виток экономического роста.
А муженек умудрился разорить два филиала, вверенные ему отцом в не очень надежные руки. Из-за чего и пошли пересуды, что Сархим женился на мне только из-за огромного состояния, которое перейдет к нему. Единицы, конечно, знали, что ни Король, ни Королева, ни Кронпринц не позволят этого, но слухи опровергать никто не спешил.
Не знай я невесту нашего будущего правителя лично, подумала бы, что он имеет какие-то виды на меня. Но реальность была другой, я ему не сдалась, конечно, если не докажу, что смогу заменить своего отца и стать великолепной гончей Кронпринцессы. Муж о моем намерении ничего не знал, и был свято убежден, что в детском доме мне привили идеальные манеры.
Единственная вспышка гнева, которой он стал свидетелем, была из-за проигрыша в карты. Но там и самая святая взорвалась бы и пошла в разнос. Я же еще культурно себя повела. Как бы не пугал меня Герцог, но знакома я с ним была дольше чем с мужем. И, наверное, именно это и позволило мне остаться холодной и равнодушной в нужный момент.
Детские воспоминания и надежды жили во мне, не позволяя утонуть в унынии и хандре. Это было моим спасительным кругом, который удерживал меня на поверхности, не давая погрузиться в пучины безысходности. Отчаяние, подкатывающееся ночами, было смыто светлой верой в собственные силы и память о моих родственниках.
И в тот момент, как друг детства появился на пороге моего дома, злость почему-то сменилась надеждой. На то, что все теперь у меня будет хорошо и, возможно, он поможет мне избавиться от дурака, которого мне приходилось любить.
Так я и размышляла всю дорогу, пока он не перестал обращать на меня внимание. Но только я и представить не смела, что его интерес к моей персоне окажется столь далек от моих дум. То, что Герцог хотел меня, я почувствовала еще там, в карете. По немного тяжелому и опаляющему взгляду. Но он не трогал меня почти неделю, позволяя смириться с участью или с его присутствием.
И тело почти мгновенно согласилось с таким положением дел, а вот разум все еще загнанной птичкой бился в клетке, не позволяя мне с головой рухнуть в сладкий омут плена и карточного проигрыша. Если бы муж узнал, что другого мужчину я хочу сильнее чем его, точно пошел бы и утопился от отчаяния и печали. По его мнению, идеальнее его у меня никого не может быть.
Но пальцы брюнета мне вчера показали такие грани наслаждения, что все потуги моего супруга казались детским лепетом на их фоне. Пальцы этого мужчины заставили гореть огненной страстью непривычное к таким изысканным играм тело. Но они смогли распалить мое ледяное сердце и душу, заставить мчаться галопом за ним, вкушая страсть и наслаждение, что так щедро он мне дарил.
Я даже не смогла понять, в какой момент ужас и страх сменились на возбуждение и желание. О таком мне доводилось только слышать. От все тех же щедро напудренных мадам, которые тихим шепотом рассказывали по секрету, как обычный слуга или заезжий торгаш подарил такое наслаждение, что их мужья и рядом не стояли.